Любопытная
Шрифт:
Помолчав, он спросил:
– Желаете узнать о нравах больше?
– Да, – ответил Небо́.
– Тогда я покажу вам нечто невиданное. Когда выдастся свободный вечер, предупредите меня запиской «Мсье Альфонсу с Монмартра» и приходите к дому номер 27 по улице Жермен-Пилон.
Они выехали на набережную, и Альфонс открыл дверцу фиакра.
– За услуги такого рода не принято благодарить.
– Скажите, что вы хотите показать нам.
– Последнее воплощение.
– Рокамболя139? – спросил Небо́.
– Дон Жуана, – ответил незнакомец, выпрыгивая из фиакра.
VII. Дон
БЫТЬ любимым – значит превратиться в божество для другого существа и занять место судьбы в его жизни. Но Бог считает кощунством дорогу человека, которого Ренан назвал героем бесконечного романа, и проклинает поклонение бесчестью. Вы устыдились страсти Феми и не возгордились, покорив Жанну. Стать божеством недалекой женщины и судьбой Мариторны! Успех, достойный Дон Жуана! Прежде, чем добраться до Эльвиры, сколько же Матурин140 требуется вычеркнуть из списка! Коммивояжер крепкого сложения, альковный Гаргантюа, Дон Жуан прославится числом – mille е tre [26] . Сатироману, если он весел и богат, под силу соблазнить и две тысячи шесть!
В любовных делах Дон Жуан – лентяй. Украсив лацканы увесистыми побрякушками, он красуется перед затянутым в галстук послом Золотого Руна! Когда завершится наше путешествие – и посвящение в чувственность – я охотно представлю вас Дон Жуану. Если он соблазнит вас, эта победа сделает из него большего Дон Жуана, чем его тысяча три женщины одновременно. Невоздержанный в чувственных радостях и опьяненный изысканными винами соблазнитель захмелеет, отведав родниковой воды.
– Чтобы доказать вашу правоту не требуется поэм Байрона или Мюссе, ни прозы Мольера, ни музыки Моцарта.
– Гении были и среди каторжников – Вотрен141 тому пример. Мильтон доказал, что Сатана – привлекательнее Иеговы, и едва ли не вся светская поэзия прославляет чувственные удовольствия. Чтобы послужить уроком, не изменив справедливости и стремления к идеалу, произведение искусства требует от художника беззаветного самоотречения. Его цель – выразить чаяния окружающих его людей, придав им самую отчетливую форму, самое красноречивое выражение. Во все времена художник был непостоянен в любви и мятежен душой. Дон Жуан более всех отражает изменчивость сердца и тривиальную иллюзию, что следующая женщина наверняка вызовет самую сильную страсть. Художник расплачивается за безнравственность бесславным финалом. Философ же призван развенчать своим разумом созданные искусством заблуждения. Он скажет вам, что тысяча три женщины Дон Жуана – как и сто тысяч читателей Жюля Верна – едва ли могут составить их славу. Многие всю жизнь стремятся подражать Дон Жуану, доказывая его бессодержательность. Впрочем, мы направляемся в гости к Альфонсу, вообразившего себя последним Дон Жуаном – на деле он наверняка окажется первым сутенером.
Эти слова Небо́ говорил Поль, когда они шли по бульвару Курсель. На них были одинаковые костюмы из черного бархата и мягкие шляпы – взявшись под руки, они выглядели как братья и столь походили друг на друга изяществом, что проститутки оставляли свои места, чтобы взглянуть на них. Кожа принцессы была покрыта темным загаром графа Нороски. Облик Небо́ украшали парик из рыжих волос и эспаньолка, менявшая выражение
– Я выпью твои глаза! – этот яростный вопль раздался, когда они подходили к улице Леви.
Поспешив на крик, они увидели хулигана, прижавшегося к телу оглушенного противника – при их появлении нападавший бросился бежать. Они приподняли лежавшего – тот стонал, а его правый глаз готов был выпасть из орбиты.
– Это была не метафора, – сказал Небо́. – Похоже, он прижался к глазу ртом, словно вантузом.
– Какой ужас! – воскликнула Поль.
– Эта ночь будет ужасной, принцесса. Мы проведем долгие часы среди самых отвратительных людей Парижа – сутенеров. Вчерашний вечер я посвятил изготовлению капсул с синильной кислотой – они не подведут, невзирая на обескураживающую нестабильность этого вещества, на которое можно полагаться лишь тогда, когда оно только что получено.
По бульвару Батиньоль прогуливались женщины – между собой их разделяли равные расстояния, и каждая использовала определенное пространство. Группы мужчин в огромных шляпах, отбрасывающих гротескные тени, наблюдали за их перемещениями. Под охраной ночного дозора проституток, в серебряном тумане холодной ноябрьской луны, в Париже засыпали девственницы и праведницы. Женщины становились все многочисленнее, их вид – все более жалким; высоких касок также становилось все больше.
– С вами желает заговорить одна из тех, кого вы назвали попрошайками в ночь, когда мы оказались среди простого люда.
– Послушайте же меня, мсье, – прошептала проститутка, обвиваясь вокруг Поль.
Она была скверно одета, на ней было выцветшее пальто и безвкусная шляпа.
– Я слушаю вас, – ответила Поль.
– Пойдемте со мной, я буду с вами мила.
– Куда вы хотите меня позвать?
– Недалеко – туда! – проститутка рукой указала на мрачный дом с красным фонарем.
Поль дала ей экю и пожелала пройти, отстраняя ее рукой.
– Милостыня? Ты хочешь подать мне милостыню? За кого ты меня принимаешь? Я торгую своим телом и зарабатываю на хлеб – он пропитан потом! Твои деньги хороши для попрошаек! – она швырнула серебряную монету, зазвеневшую от удара о мостовую.
– Если бы вам сказали о существовании подобного puncto d’honore [27] , вы бы наверняка не поверили.
Опустившись на четвереньки и пытаясь зажечь не загоравшиеся спички, сутенер искал место, куда упал экю. Наступив на монету ногой, Небо́ обнажил рукоять револьвера.
Увидев, что силы неравны, сутенер поднялся на ноги и стал неторопливо объясняться:
– Почему вы не даете мне взять деньги, если она дала их мне. Стало быть, она моя покровительница!
– Покровительница! – воскликнула принцесса.
– Разве вы не знаете? Покровительницами мы зовем женщин, которые дают нам заработать, ничего не делая. Это объяснение стоит одного экю.
Исполненные отвращения, Небо́ и Поль пошли дальше.
Перед зданием Коллежа Шапталь в нерешительности остановился молодой юноша – убегая от поджидавших и осаждавших его проституток, он всякий раз возвращался назад. Его волнение отражало внутреннюю борьбу – между желанием испытать незнакомые ощущения и страхом отдаться порочной страсти.
– Я хочу увидеть развязку, – с волнением в голосе сказала Поль.