Любовь больше, чем правда
Шрифт:
А Катя вовсю уже спохватилась:
— Ой, спасибо, что разбудили, пора мне…
Будильник участливо поинтересовался:
— На смену опаздываешь? Ну, беги, дочка. А то, может, помочь тебе спуститься, после вчерашнего-то отошла?
Катя осторожно встала на ноги:
— Отошла вроде… Спасибо, я сама спущусь…
— Это правильно, это по-нашему…, — напутствовал дед, помогая ей по удобнее обхватить чемодан.
Катя спустилась с крана и стрелой метнулась к ближайшей медицинской клинике, чей красный крест ей удалось высмотреть с крана.
Лечебница
Врач, осмотревший ее специальным прибором, подтвердил:
— Да, у вас там, действительно, три кутенка… Извиняюсь, три ребенка…
Глянув же на ее довольное лицо, он поинтересовался:
— Мы не встречались раньше. Может быть, вы мне приводили какую-нибудь собаку?
— Нет, доктор… Спасибо за диагноз.
— Пожалуйста. Три кутенка, — снова глянул на ее живот врач, — Поздравляю, такое случается не часто. Желаю вам счастливо ощениться.
Катя с достоинством разулыбалась:
— Еще раз спасибо. Но надеюсь, что роды будете принимать все же не вы…
— Как знать, — приосанился и засмотрелся в потолок ветеран ветеринарии.
— Может, переквалифицируюсь к тому времени. Надо сказать, что вы мне, например, гораздо более симпатичны, чем самка орангутанга. А самка орангутанга — это, знаете ли…
Но Катя его уже не слышала.
— Три кутенка, — сладко повторяла она, удаляясь от клиники.
— Три кутенка, — бормотала, садясь в первый, подвернувшийся на вокзале, поезд.
Катя не видела, как к соседнему вагону, также ничего не замечая вокруг, подошел Отец Прокопий. Утомленный раздумьями, проводивший последнее время неизвестно где, он молча и с удовольствием окропил колеса спального вагона. Молча же протянул изумленному проводнику билет, вошел в свое незамысловатое купе, достал из кармана свой нехитрый завтрак: луковицу да шматок севрюги.
Поезд тронулся. И прошлое осталось на перроне старозаветным чучелом.
Так думала Катя, во все глаза глядя на удаляющийся башенный кран.
Так думал и Отец Прокопий. Крест на крест помахивал он кукишной щепотью отстающему от поезда куполу церкви, церкви еще совсем недавно такой родной и близкой…
17. «Кому — пирог, кому — разлука»
А город во всю жил своим урбанизированным настоящим.
Как предписывается популярным руководством по флирту, Айша опоздала к месту встречи без двух минут на три часа. И Гнудсон, как предполагается, простил ее. Пометил лишь:
— Боюсь, что матушкин пирог с крольчатиной может нас не дождаться. Ты же знаешь — эти чертовы черномазые братья и сестры всегда такие голодные. И такие прожорливые…
Айша по памяти надула губки:
— Но я подумала, что лучше опоздать, чем прийти в твой дом в платье, не идущем к твоему галстуку?…
Инспектор чуть собственный язык не проглотил:
— Откуда ты знала, что я буду именно в этом галстуке?
Айша испытующе посмотрела на него:
— А
— Нет…, — не мог солгать ей на первом же свидании полицейский.
— Теперь уже есть, — покачала неоцененным пробором Айша и со вздохом протянула Гнудсону галстук, — Дарю. Между прочим, это из последней коллекции «Чипполино». Можешь одеть его в следующий раз. Только предупреди, чтобы я с платьем не оплошала…
Гнудсон застенчиво и как бы небрежно сунул подарок в брючный карман:
— Обязательно… Спасибо… И идем…
Айша еще разок глянула на себя в витрину и решилась:
— Бежим. Летим. Я специально ничего не ела сегодня с утра и так хочу впиться своими зубами в хорошо перченый кроличий бочок…
Гнудсон был единодушен:
— И я тоже хочу в бочок…
И они рванули было за угол, но тут же столкнулись нос к носу с прогуливающимися по улице Чикитой и Большим оленем. После случившегося с девушкой родители ни на минуту не оставляли ее дома одну. Дипломата же попросили приглядывать за ней во время выходов и выездов. Б.О. был на седьмом небе от такого поручения.
— Осторожно, дети человека… — проворчал Большой олень встречным пешеходам, прикрывая корпусом очевидные достоинства своей пассии.
— Да это же Гнудсон, — всплеснула холеными руками Чикита, — старший капитан, вы меня не узнали?
Полицейский лукаво опустил уголки своих толстеньких губ:
— Конечно, узнал, госпожа Каплан. Это мой служебный долг — знать в лицо детей таких клиентов. Когда это требуется, разумеется…
— Ну, бросьте, бросьте эти никчемные субординации, — замахала леопардовой перчаткой Чикита. — На улице, когда не видит мама, я такая простушка. Тем более, что мы с вами официально знакомы. Помните прием в «Дипломате»…
Гнудсона этот посыл несколько передернул:
— Конечно, как не помнить. Я еще там на чьем-то банане задом по лестнице съехал. Два раза…
— Ну же, — улыбнулась Чикита, — в таком случае представьте меня своей очаровательной спутнице…
Гнудсон повернулся к своей пэри:
— Айша, это Чикита Каплан — дочь…
— Знаю-знаю, — дернула его за портупею Айша, — я видела вашу фотографию в газетах. Почти каждый день, почти в каждых новостях перемывают вам косточки. И, наверное…
Гнудсон поспешил заткнуть ей язвительный рот:
— Уважаемые Чикита и Большой Олень, это — Айша, моя…
Айша ощутимо натянула портупею:
— Твоя…
Но Гнудсон с честью вышел и из этой криминальной ситуации:
— Моя замечательная знакомая…
— А это, дорогие мои, самый большой в мире олень — посол Лафландии…, — перехватил инициативу в свои ловкие руки и тут же расшаркался Б.О. лично, — Олень не только большой, но и голодный как серенький волчище. Мы желаем перекусить в какой-нибудь достойной забегаловке. Нас, видите ли, уже тошнит от официальных фуршетов с лягушачьей икрой. Может, обозначите какое-нибудь отвечающее пищеварению заведение. Ну, конечно, и чтоб по скромному дипломатическому карману…