Любовь дракона
Шрифт:
Моё зрение расфокусировано. Шидан всего в нескольких футах от меня наблюдает за пиратами на мониторе, но его трудно разглядеть. Он беспокоится и не удосуживается даже скрыть это. Блин, я тоже волнуюсь. Нам нужно вернуться в город, и не только ради Калисты. Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем моё тело сдастся.
Потянувшись за бутылкой с водой, я уже почти прикоснулась губами к горлышку, когда мои пальцы сводит судорога, и бутылка с грохотом падает. Шидан двигается быстро, слишком быстро, чтобы я могла уследить за ним, у него в руках появилась бутылка.
— Тебе становится хуже, — замечает он.
— Я в порядке, — отвечаю я, отталкивая бутылку.
Даже воды осталось мало. Шидан смотрит, хмурится, затем качает головой и возвращается к монитору. Откинув голову назад, я закрываю глаза и позволяю своим мыслям дрейфовать. Из-за лихорадки мне трудно следить за временем, я дрожу, хотя жара изнуряет. Я не хочу, чтобы Шидан знал, что у меня галлюцинации. Невозможные видения из прошлого.
Из соседней комнаты. Медицинский отсек, много лет назад…
— Откиньтесь назад, — приказывает медик, и я подчиняюсь. — Что случилось?
— Поскользнулась в душе, сэр, — отвечаю я.
С кровати рядом с той, на которой я сижу, доносится хихиканье. Там Дрейкер, наблюдает, скажу ли я правду. Если командование узнает, что это сделали другие люди, они сильно рассердятся. Проблема в том, что тогда я никогда не приспособлюсь. Я навсегда останусь слабой. Стукачкой, которая не может заниматься своими делами.
— Угу, — говорит медик. — Самые странные душевые раны, которые я когда-либо видел.
— Да, сэр, — уклончиво отвечаю я.
— Ладно, возьми эту мазь, — говорит он, протягивая мне тюбик с кремом. — Всё должно зажить через несколько дней. И будь осторожна в… душе.
— Да, сэр, — говорю я, спрыгивая со стола.
Дрейкер останавливается позади меня, когда я выхожу из медотсека.
— Тебе лучше, Стенчер?
— Я в порядке.
— Хорошо. Ты же знаешь, что ты недостаточно хороша, верно?
— Нет, не знаю, — огрызаюсь я.
— Ну, нет. Тебе уже пора сдаться.
— Нет.
— Тогда признавайся, перестань жульничать.
— Я не жульничаю! — кричу я, разворачиваясь к нему.
— Конечно, как тебе угодно, — говорит он, подняв руки и отступая на шаг. Затем он уходит, оставляя меня в ярости.
— Я ненавижу этого парня, — говорит Томас, подходя ко мне сзади.
—
Мы с Томасом дружим с детства. Мы выросли в одном детском саде. Он всегда был добр и заботился обо мне.
— Хочешь, я надеру ему задницу?
— Он того не стоит, — замечаю я.
— Да, ты права. Он может разбить мои костяшки, — говорит Томас, поднимая свои покрытые шрамами руки.
— Спасибо.
— Почему ты не доложишь на них? — спрашивает он, глядя на синяки на моей шее.
— Потому что тогда они победят.
— Не понимаю.
— Если я их сдам, то это докажет, что они правы, я недостаточно хороша. Тогда я не докажу им на что способна в деле. Я должна либо упасть в ранге или подняться по служебной лестнице.
— Амара, ты самая крутая женщина, которую я знаю. Чёрт, ты самая жёсткая, среди всех, кого я знаю, независимо от пола.
— Спасибо, — говорю я.
— Я серьезно, ты должна сдать этих парней. Они того не стоят. По крайней мере, он должен попасть на гауптвахту.
— Я прикончу его в полёте, — говорю я. — Это поставит его на место.
— Надеюсь, — говорит Томас. — Для твоего же блага.
— Поставить кого на место? — спрашивает Шидан.
Открываю глаза, он прямо здесь, выглядит обеспокоенным.
— Дрейкера, — бормочу я. — Он такой осёл.
— О, — говорит он, кладя прохладную руку мне на лоб, а затем на щеки.
Он подносит к моим губам бутылку с водой, которую я беру, затем он засовывает мне в рот небольшой кусок мяса.
— Спасибо.
— Ага, — говорит он.
Я должна сказать ему. Я должна сказать ему, что я чувствую. Пока могу. Я не хочу, чтобы он не знал, если что-то случится. Я чувствую, что это может произойти. Так сложно сосредоточиться. Мой разум продолжает уплывать. Я открываю рот, но слова не идут. Я не могу признаться ему в этом. Что, если он посмеётся надо мной? Что, если он оттолкнет меня?
Как я могу признаться, что он мне нужен?
— Шидан, — говорю я, но получается шепотом.
Тем не менее он слышит это, наклоняясь ближе.
— Да, мой Лютик?
— Не называй меня так, — выдыхаю я, чувствуя себя утомленной от приложенных усилий говорить.
Шидан улыбается и кивает.
— Конечно, Амара, — говорит он. — Что такое, Амара? Тебе следует отдохнуть.
— Мне нужно кое-что сказать. — Собираясь с силами, я подталкиваю себя к более вертикальному положению. — Я думала… — начинаю я.