Любовь и ненависть
Шрифт:
"Моя милиция меня бережет" дойдет до сознания и сердца
каждого гражданина, и тогда авторитет стража порядка
поднимется на высоту всенародной любви и уважения.
Человек в синей шинели станет символом порядка,
порядочности, справедливости, неподкупности и нравственной
чистоты. Я не говорю уже о мужестве и отваге. Это до того
элементарно и привычно, что само собой разумеется. И придет
время, когда наши мальчишки будут мечтать о синей
как я когда-то в детстве грезил о тельняшке и якорях.
Сегодня мне кажется, что я давным-давно служу в
милиции, с самого детства, хотя это вовсе не значит, что флот
и море я начисто вычеркнул из памяти сердца. Такое не
забывается, оно навсегда - как память о любимом учителе, и я
с гордостью могу повторить вслед за Василием Алексеевичем
Шустовым: всем, что есть во мне хорошего, я обязан Военно-
Морскому Флоту. Трудно даже сейчас сказать, что было
главным в моем решении пойти в милицию. Встреча со
Струновым? Пожалуй. Но не только. Когда из Москвы мы
поехали в деревню к моей матери, я уже не пытался гнать от
себя неотступные и до боли острые мысли о преступности,
преступниках и их жертвах. Они преследовали меня повсюду и
одолевали, требуя каких-то действий. В нашем селе я встретил
участкового уполномоченного милиции. В иное время я просто
бы не обратил на него внимания, как не обращал до того много
раз. А тут нет, что-то заставило меня познакомиться с ним и
разговориться. Мы сидели на траве под яблонями возле нашей
школы, притихшей, пустынной, какой-то сиротливой в летнюю
пору. У меня щемило сердце от воспоминаний детства, а
участковый - это был старший лейтенант лет тридцати, худой,
поначалу, как мне показалось, не очень общительный человек
из армейских старшин, - отвечал на мои расспросы о местных
происшествиях.
– Да хватает. Всякого хватает и у нас, - говорил он глухо,
отрывисто, как бы без особой охоты и надобности.
– И серьезные есть?
– любопытствовал я.
– Что значит серьезные? Все зависит от точки, как
смотреть. Работы хватает - не жалуемся.
– Хулиганство, воровство?
– пробовал я его расшевелить.
– И воровство. Как говорится - ярмарки без кражи не
бывает. А жизнь чем не ярмарка? На прошлой неделе случай
был - прямо анекдот, хоть в "Крокодил" пиши. Пьяный
прицепщик в сельмаг забрался ночью. Сломал замок и давай
там шуровать в потемках. Нащупал поллитровку - из-за нее,
собственно, и замок взломал, там же, как говорится, не отходя
от прилавка, выпил
магазине на валенках. Наутро приходит продавщица и застает
такую картину: замок сломан, а вор преспокойно спит на
валенках. Комедия...
Угрюмый старший лейтенант теперь весело, даже как-то
по-ребячьи озорно смеялся, обнажая вставные металлические
зубы. И снова продолжал уже с большей охотой, без
надобности растягивая слова:
– А в прошлом году в городе, в нашем райцентре, в
универмаге еще похлеще случай был. Там вор на пальто
позарился. Все, значит, примерял, примерял, не мог по себе
подобрать - это не нравится, то не подходит. А как только
продавщица отвернулась, он быстренько ускользнул в новом
пальто, а свое там же в магазине на вешалке оставил. Смех
одни.
– И его, конечно, потом нашли по оставленному пальто, -
догадался я.
– Да это-то ладно, нашли бы и по пальто, не Москва, в
нашем районе все на виду. Тут дело еще посмешней: в
кармане пальто его паспорт нашли. Вот до чего примитивный
вор пошел. Ворует и паспорт свой оставляет.
Все, что он рассказал, похоже было на анекдот, я даже
подумал, что плутоватый старший лейтенант решил немножко
развлечь меня ходячими небылицами, но слушал его с
любопытством.
И долго, наверное, старший лейтенант еще рассказывал
бы мне районные были, если б не помешала одна женщина,
уже довольно пожилая, почти старушка с виду, тихонькая
такая, робкая, но дотошная. Подошла к нам как-то совсем
незаметно, поздоровалась ласковым певучим голоском и
обратилась к участковому:
– Николай Николаевич, может, вы бы там с кем-нибудь
поговорили?
– О чем, Романовна? Говорить-то о чем?
– Участковый
вскинул на нее быстрый и мягкий взгляд.
– Да все о батюшке.
– Старуха приняла почтительный
вид. - А что случилось? Опять пьяным на сцену вышел, или
как она по-вашему, сцена-то, называется? Амвон, что ли? Так
на то и пословица есть: хочешь знать, где хорошее вино,
спроси у попа.
– Маленькие круглые глазки участкового задорно
засверкали, он, надо полагать, догадывался, о чем пойдет
речь. - Может, и пьяный, а и то правда, - согласилась старуха.
–
А хоть и тверезый, ему все одно, потому как охальник, а не поп.
Шалопутный. Вчерась молитву служит, а там детвора с улицы
зашла, расшумелась. Известно, дети - они и на собрании и в