Любовь и ненависть
Шрифт:
верите или нет, товарищ капитан... Нет, не верите, - отчаянно
бросил он и, насупившись, уставился в пол.
– Прошлое мое,
наверно, всю жизнь будет висеть на мне, и всегда меня будут
подозревать во всех грехах. Всегда! - Последнее слово он
выкрикнул, и это полуистерическое восклицание показалось
мне фальшивым, деланным, и я, продолжая изучать его,
вымолвил:
– В народе говорят: береги честь смолоду.
Мне хотелось заглянуть
паренька с неестественно блестящими глазами, оттененными
нездоровой синевой. И этот странный блеск, и круги под
глазами, и худощавое с болезненной желтизной лицо, редкие
волосы и вставные зубы лишь старили его, а резкие перемены
во взгляде - то вспышки отчаяния, то равнодушие, то бурное
негодование - говорили о чрезвычайной неуравновешенности
характера. Одет он по моде, в куртку из материала типа
болонья и рыжую нейлоновую рубаху. Я попросил его
рассказать о себе. Он это делал неохотно, ежеминутно
принуждая меня задавать вопросы. Отец его работает
старшим экономистом в главке, но он с отцом не живет с тех
пор, как был осужден. Об отце отзывался плохо, говорил с
ожесточением и надрывом:
– Может, из-за него у меня в жизни и этот вывих вышел.
На работе его все считали примерным, положительным. А на
самом деле он был совсем не такой. Я это видел, я его лучше
знал. Он был циник и эгоист. Я видел - он говорит одно, а
делает совсем другое. Учился в школе я неважно. Вернее,
неровно: то получу четверку, то на другой день - двойку. А то и
такое было - в один день принес две двойки и две четверки.
Дома меня ругали и в наказание лишали многого. Например, у
всех ребят нашего двора были велосипеды, а мне не покупали:
ты, мол, двоечник. И вот наконец весной отец сказал:
закончишь учебу без троек - куплю велосипед. Я обрадовался,
поднажал и кончил без троек. Мы с отцом решили в
воскресенье пойти покупать велосипед. А накануне, в субботу,
я играл с ребятами во дворе, бросил черепушку и случайно
попал в окно. Разбил стекло. Отец рассвирепел: "Нет, никакого
велосипеда тебе не видать!" Мама ему - я слышал - шепотом:
"Нельзя так, несправедливо. Он же сдержал слово, и ты
должен сдержать". А он и на маму накричал. И не купил
велосипед. Я плакал. Где же справедливость?..
Речь его как-то сползала в сторону, случайно или
преднамеренно он уводил разговор. Я возразил:
– Не вижу логики: из-за этого вы и на воровство пошли?
Что-то не совсем ясно.
– Ну, не из-за этого. Тут
– Он
взглянул на меня исподлобья тупым задумчивым взглядом,
продолжал: - Я искал в жизни честных и смелых людей. Чтоб
настоящих. И не находил. Потом в каком-то журнале прочитал,
что справедливость бывает только у бандитов. Что там строгая
дисциплина, порядок: если дал слово, то умри, а сдержи. И
держат.
– И пошел искать справедливости у тех, кто грубо и
жестоко попирает эту справедливость, - заметил я.
– Довольно
оригинальней ход - баран ищет правды у волка.
– Я тогда по-другому рассуждал, - угрюмо произнес он.
–
Мальчишка был, журналу поверил. В детстве мы каждому
печатному слову верим и совсем не думаем, кто это слово
произносит.
– А с Лутаком вы давно знакомы?..
Я понимал, что едва ли можно его сбить таким вопросом,
и совсем не ожидал, что он вот так нечаянно сорвется: да, мол,
с Юрой знаком... Нет, мне было важно не то, что он скажет, а
то, какое впечатление произведет на него этот вопрос. Я
наблюдал за ним.
– Лутаком?
– Он сделал вид, что силится припомнить.
– А
кто он такой, Лутак?
Все было деланно, фальшиво, я понял - да, знаком.
– Юра Лутак, парнишка, которому вы вчера передали
ворованные деньги.
Он криво и горестно ухмыльнулся, изображая на лице
страдание; посмотрел на меня прямо и сокрушенно сказал:
– Ну к чему это? Никаких я денег не воровал, это
недоразумение.
Последнее было произнесено естественно, запавшие
глаза его как-то болезненно погасли, и во мне появились
сомнения в его причастности к этим злополучным деньгам. Я
решил пока что отпустить его и проследить, будет ли он
встречаться с Юрой Лутаком. За ним наблюдал один из наших
сотрудников. Поскольку родители Лутака не явились в
милицию, то я решил сам к ним наведаться, захватив с собой
на всякий случай фотографию Игоря Иванова. Домой зашел на
несколько минут, чтобы переодеться в штатское, и потом
направился по адресу прямо на квартиру к Лутакам.
Августовское солнце уже успело накалить асфальт, день
был жаркий и сухой. Поливаемые дворниками мостовые
моментально высыхали, и мне почему-то подумалось: только
зря воду расходуют: бесплатная, мол. Вообще мы привыкли
жить неэкономно, особенно когда дело касается
государственного рубля. Но мысль снова возвращалась к делу,