Любовь и ненависть
Шрифт:
невежестве, знахарстве, а его метод объявлялся антинаучным.
Потом, спустя месяц, в газете появилось письмо профессора-
хирурга, заслуженного деятеля науки А. Парамонова. В письме
давалась резкая отповедь З. Кроликову, который не привел ни
одного убедительного факта, порочащего метод Шустова. В
письме профессора говорилось, что Шустов - ученый-новатор,
что его метод таит в себе большие перспективы для
медицины. Есть такие люди, с которыми
или два, а помнишь о них потом всю жизнь. Таким был
Василий Шустов.
– Позвонить Шустову?
– спросил я Ирину.
– Позвони, интересно, как он?
Я позвонил ему в клинику. Ответила девушка:
– Василь Алексеича? Одну минутку. Подождите у
телефона.
Минутка эта тянулась долго, и я с досадой подумал:
может, зря беспокою человека? Потом резкий, пожалуй, даже
раздраженный мужской голос:
– Слушаю, Шустов.
– Василий Алексеевич? Здравствуйте. Рад вас слышать
и приветствовать. Завируху помните?
– Ясенев?! - сразу догадался он. - Это вы, Андрей
Платонович?
– Так точно!
– Какими судьбами? Где вы?
– Он был рад моему звонку.
Я объяснил. - Послушайте, дорогой друг: нам нужно
повидаться. Непременно. Долго ли пробудете в Москве? Вы
что делаете завтра вечером? Какие у вас планы?
– Вообще-то мы собирались завтра уезжать, - ответил я
не очень, однако, твердо: билеты еще не компостировали.
– Какая разница - уедете послезавтра, - упрашивал
Шустов.
– Надо ж такому случиться: сегодня у нас партийное
собрание, очевидно, затянется допоздна. А мне очень
хотелось бы вас видеть.
– Мне тоже. Ирина шлет вам привет. Сейчас мы с ней
посоветуемся.
Ирина согласилась ехать послезавтра: ей тоже хотелось
встретиться с ним. Наше согласие задержаться в Москве
обрадовало Василия Алексеевича. Он говорил возбужденно:
– Тогда вот что, берите карандаш, бумагу и записывайте
мой домашний адрес. Я вас жду. С Ириной и с дочкой.
Непременно.
Я пообещал.
– Напросились в гости, - сказала Ирина.
– Он искренне рад... Что ж, пожалуй, позвоню Струнову.
Я набрал номер. Слышу низкий знакомый баритон:
– Струнов у телефона.
– Старшина первой статьи Струнов? - дурашливо
переспросил я деланным начальническим тоном.
– Доложите
обстановку.
– Кто говорит?
– машинально спросил он.
– Капитан второго ранга Ясенев.
– Андрей Платонович!
И опять - откуда, какими судьбами, надо непременно
встретиться.
– Буду рад и в любое время. Хоть сейчас.
–
разрешите сейчас к вам приехать? Или, может, вы ко мне?
– Нет, лучше приезжай ты.
– Через полчаса буду у вас. Я ведь тут рядом - Петровка,
тридцать восемь.
– Петровка? - зачем-то переспросил я. - Петровский
пассаж?
– Да нет же - Управление московской милиции.
Ирина встала, поправила постель, сказала:
– Пригласил товарища - сходи в буфет, возьми чего-
нибудь.
Напоминание было излишним. "Любопытно, каков он в
милицейской форме, этот бывалый моряк, классный
специалист?" - думал я, спускаясь в буфет. К моему
разочарованию, он явился в штатском костюме. Шутливо
доложил:
– Капитан милиции Струнов по вашему приказанию...
Мы обнялись.
– Почему не в форме, товарищ капитан?
– Так я ведь в МУРе, Андрей Платонович. Имею право.
– А что такое Мура?
– Не Мура, а МУР - Московский уголовный розыск.
– Губы
его смеялись весело и озорно.
Я смотрел на него с радостным восхищением и думал:
нет, не изменился акустик противолодочного корабля. Такой же
флегматик - мешковатая фигура, круглое добродушное лицо,
бесхитростный, откровенный взгляд. Разве что штатский
костюм, в котором я видел его впервые, делал его большим,
но не солидным. Свои мысли я произнес вслух:
– Вот никогда не подумал бы: ты совсем не похож на
Шерлок Холмса.
– Преступники тоже не верят. В этом вся соль.
Он рассмеялся широко и добродушно и поставил на стол
бутылку молдавского коньяка три звездочки.
– А это зачем?
– я укоризненно кивнул на бутылку.
– На всякий случай.
– И опять широкая улыбка озарила
грубоватое лицо Струнова, а у глаз собрались мелкие-мелкие
морщинки.
– Такое добро и у нас найдется, - заметил я и достал из
шкафа точно такую же бутылку.
Ирина быстро накрыла стол, и мы выпили за встречу.
Струнов пил не спеша, он явно не хотел захмелеть. Меня
слушал внимательно и что-то прикидывал в уме. Собственно, о
себе я не очень распространялся: уволен в запас по
сокращению.
– И чем же вы думаете теперь заняться?
– осторожно
поинтересовался он.
– Не знаю. Пока не думал. Во всяком случае, не морем.
Только не морем!
– Пойдет в милицию, - пошутила Ирина. У нее было
хорошее настроение.
– Что, не возьмете?
Я заметил, как оживились глаза Струнова.