Любовь и полный пансион
Шрифт:
Он не видел ни единой причины для недоверия – Артон верой и правдой прослужил ему много лет, беспрекословно выполняя все его поручения и приказы. Что уж тут говорить – без него Рэнделл был как без рук.
К тому же в Монрее Артон проявил себя с лучшей стороны – внес весомый вклад в расследование, поддерживая постоянную связь со столичным управлением.
Но все же что-то его останавливало.
– Ваша светлость?.. – кашлянув, произнес секретарь.
Уставился с недоумением на Рэнделла, который почему-то до сих пор медлил – стоял посреди гостиной с письмом в руках.
Наконец,
– Доставь его лично, Артон! Из рук в руки мисс Дорсон, адрес у тебя есть. И вот еще, не забудь о цветах.
– Какие цветы, ваша светлость? – деловито поинтересовался секретарь. Достал блокнот и карандаш и приготовился записывать.
Рэнделл едва заметно поморщился.
– Такие, чтобы произвели надлежащее впечатление на мисс Дорсон. И не скупись, пусть это будет самый роскошный букет.
– О, я непременно найду то, что порадует мисс Дорсон! – склонил голову секретарь, и Рэнделлу вновь послышалось в его голосе нечто странное, чему он не мог найти объяснения.
Впрочем, после двух суток ползания на животе по обгорелому остову дирижабля и развалинам западного крыла Воздушного Вокзала странным ему казалось почти все – каждый кусок дерева или осколок стекла с металлом, а также разные носки на ногах следователя Нипсена или же нечищеные ботинки начальника местной жандармерии.
Если с Нипсеном было все понятно – тот по своей рассеянности вполне мог перепутать родную мать с отцом, то ботинки Теодора Штрауса наводили на размышления.
Интересно, где он их испачкал, если проживал в центре города с семьей и тремя детьми, а грязь на подошве, прилипшая к ней хвоя и помятый вид начальника жандармерии свидетельствовали о том, что эту ночь он провел вдали от дома?
Рэнделл этого не знал и решил, что ему нисколько не хочется узнавать.
– И вот еще, – качнув головой, продолжил он, – я вернусь послезавтра к обеду. Проследи, чтобы Джон все подготовил к приему в мэрии. Я твердо намерен его посетить.
После чего отправился в спальню, решив переодеться в дорожную одежду, и не заметил взгляда, с которым секретарь уставился ему вслед.
Артон остался стоять посреди гостиной, сжимая в руке письмо герцога. Сильнее и сильнее, пока окончательно не скомкал конверт.
Он прекрасно понимал, что герцог Суэсский его не пощадит, если узнает правду, и что ему нужно действовать с умом. Провернуть все так, чтобы хозяин ничего не заподозрил.
Но при этом Артон нисколько не сомневался в том, что сумеет переиграть Рэнделла Корнвея. Слишком уж хорошо он его изучил – к тому же за эти годы Артону удалось заслужить безграничное доверие его светлости.
У меня все получится, сказал он себе. Вернее, он получит то, что желал больше всего на свете.
То, что стало для него наваждением.
Ту, которая стала его наваждением, его болью, слабостью и утехой. Пределом его мечтаний и смыслом его существования.
Он все-таки не удержался – узнав, что Эйвери Иссан приехала в город, разыскал ее в «Звезде Монрея», якобы действуя
Но стоило ему бросить на Эйвери один лишь взгляд, как все то, что он так старательно в себе подавлял, вспыхнуло с новой силой. Нет же, это оказалось куда сильнее, чем он мог себе представить!..
Правда, теперь у него появилась надежда, что она будет принадлежать ему. Нужно лишь сделать так, как желает Эйвери.
Отомстить.
О да, она хотела именно этого!
Месть за разбитое сердце Эйвери Иссан, которую он, Артон Джойс, поможет ей осуществить. После этого он ее утешит, а заодно утрет нос тому, кто родился с золотой ложкой во рту. Пусть он уважал герцога Суэсского, но в глубине души ему завидовал, а порой и ненавидел за то, что у Рэнделла Корнвея было все, что ему, Артону, приходилось добывать кровью и потом.
К тому же он втайне его презирал – герцог мог выбрать любую женщину в Атрии, но вместо этого Рэнделл Корнвей почему-то вцепился в Робин Дорсон.
Ну что же, раз так, то самая лучшая – Эйвери Иссан – достанется ему, Артону Джойсу!
Она ведь ему пообещала.
Сказала, что станет его, когда он сделает так, как она хочет. А тот поцелуй – о, сладкий поцелуй, который она ему подарила, – был гарантом их чувств.
Оставалась самая малость, и они будут вместе.
После ужина разразилась гроза, поэтому я решила, что тэрги останутся в доме.
Правда, перед этим Айран еще раз попытался мне втолковать, что никто – никто! – не должен узнать о Зоргане и Ирви, иначе по их душу явятся из Магического Контроля и тэргов уже не пощадят.
Они с Вестом тоже не уберегут, потому что это выше их сил.
Айдан был уверен, что тэрги – существа из другого мира, – а это означало, что они, по определению, наши непримиримые враги, хотя внешним видом Зорган и Ирви не походили на тех, кого изучают на уроках виртологии. Но идущие от них магические колебания было ни с чем не спутать – правда, различить их могли только Высшие Маги.
Эти самые колебания один в один походили на описанные в учебниках. И еще они совпадали с теми, которые можно ощутить в местах былых прорывов и разломов, ведущих в Нижний Мир.
Да, эти разломы и прорывы давно затянуты, вот уже как несколько столетий, но в последние несколько месяцев от нескольких фонит так, что Магический Контроль не на шутку встревожен. Им ли с Вестом не знать – их отправили в эти места на преддипломную практику, которую они проходили как раз возле одного из таких разломов.