Чтение онлайн

на главную

Жанры

Любовь и утраты
Шрифт:

Начлаб лежал на койке, повернувшись лицом к стене. Он до дрожи боялся предстоявшей операции, но не хотел, чтобы другие видели это.

– Здравствуйте Иван Иванович, – сказал Чумаков.

Иван Иваныч повернулся на голос, на лице его появилась виноватая улыбка. Сейчас это был совсем не тот решительный, не боявшийся никаких преград и трудностей человек, которого уже не один год знал Тимофей. Перед ним лежал пациент, обуреваемый, буквально раздавленный страхом, страхом сознания, что врачи станут терзать его тело – ещё неизвестно, будет ли от этого польза, – страхом сознания, что он стоит на пороге жизни и смерти. Тимофей видел и понимал: какие бы слова он сейчас ни сказал этому, он не сможет освободить начлаба от страха, от ужаса перед тем, что завтрашний день операции может стать его

последним днём. Так уж устроен человек. Не задумываясь о том, что он не вечен, что когда-то настанет и его конец, он бодро шагает по жизни, но однажды вошедшая в его мозг мысль о смерти уже не отпускает никогда, с этого момента он не может не думать об этом постоянно, не то чтобы ложится и встаёт с этой мыслью, но она постоянно присутствует в его подсознании, и освободить от страха перед смертью может только сама смерть, очень глубокая вера в бога или приверженность фатализму.

– А, это вы, Тимофей Егорыч, – слабым голосом и как бы удивившись, отозвался Иван Иваныч. – Спасибо, что навестили.

– Не нужно ли вам чего?

– А что мне сейчас может быть нужно? – каким-то потухшим голосом то ли спросил, то ли сообщил о своём положении Иван Иванович. – Последний парад наступает, – попытался он пошутить.

– Ну, что вы такое говорите. Вот завтра вас подлатают, и мы снова вместе будем делать большое и нужное дело, – попытался подбодрить Тимофей.

– Дай-то бог, дай-то бог.

– Я вас оставлю, – полушёпотом произнёс дежурный врач, словно извиняясь, – у меня там больные.

– Конечно, конечно. Спасибо вам.

Иван Иваныч перевернулся на спину и лежал с закрытыми глазами. «Делает вид, что спит», – подумал Чумаков, но он знал, что Иван Иваныч не спит, просто не может преодолеть страх и пытается спрятаться от него и спрятать страх от начальника. Говорить, по сути, было не о чем, не в том состоянии пребывал начлаб, чтобы вести сейчас долгие беседы. Надо было встать и уйти, но Тимофей, человек деликатный, не мог придумать, как это сделать, чтобы не обидеть, чтобы в его скором уходе Иван Иваныч не углядел своей безнадёжности. Всё-таки на прощанье Тимофей решил сказать по-мужски, что надо взять себя в руки, преодолеть страх, который может доконать, и тогда никакие врачебные усилия, никакие профессора не помогут. Решил сказать, но… не сделал этого. Понял: Иван Иваныч не готов принять подобные слова, они пройдут мимо его сознания.

– Что ж, отдыхайте, готовьтесь морально, Иван Иваныч, – сказал Тимофей. – Вот увидите, всё будет хорошо.

– Спасибо вам, – едва слышно проговорил Иван Иваныч и, не дожидаясь, когда Чумаков уйдёт, повернулся лицом к стене.

На лестничной площадке курил дежурный врач.

– Скажите, чего можно ждать от операции? – спросил Тимофей.

Старый доктор внимательно взглянул на Тимофея: сказать, не сказать?

– Простите, вы ему кто?

– Директор института, в котором он служит.

– Ничего хорошего, скажу я вам.

– Что, совсем никакой надежды?

– Почти никакой, – ответил врач. – Конечно, будет сделано всё, что в наших силах, для того мы здесь и обретаемся, но…

– Жаль. Хороший человек.

– Всех жаль, но это мало чему помогает.

– И всё-таки.

– Я наблюдаю за ним несколько дней и скажу вам прямо: он уже умер.

– Как так?

– Его сожрал страх. У него напрочь отсутствует воля, он не борется, а это плохой признак, уж поверьте моему опыту.

– Да, я заметил в нём этот страх. И всё-таки уповаю, – он поймал себя на том, что ни с того ни с сего заговорил словами из прошлого, – уповаю на искусство хирургов.

– Да-да, – сказал врач, но было видно, что разговор уже стал ему неинтересен.

– До свиданья. Спасибо вам.

Тимофей спустился по лестнице, взял пальто и, не надевая, пошел к выходу.

– До свидания, – сказал он «церберу», но тот уткнулся в газету, не ответил. Всё ещё злился.

4

Он вышел на Страстной бульвар и медленно направился в сторону Пушкинской площади. По ту и по другую сторону бульвара жилых домов не было, в эту пору окна оказались тёмными, и стояла такая тишина, будто во всём мире только и было, что этот бульвар

и он, Тимофей. В слабом свете фонарей голые деревья казались тенями. На скамейках одеялами лежал вчерашний снег. Тимофей снял перчатку, зачерпнул рукой снег и стал его есть. Совсем как в детстве. Мама – он давно позабыл её лицо – говорила ему: не ешь снег, заболеешь. У него действительно было слабое горло, и ангина частенько донимала его, даже летом. Потом ему удалили гланды, и с возрастом это прошло. Теперь уже мама ничего не скажет. Ничего и никогда. Как давно уже никто не может ему сказать: не делай этого, не делай того. А лучше не стало. Вот ещё Иван Иваныч. Может, не нужно было к нему ходить. Ничем он ему не помог, а понимание, что человек обречён, оптимизма не прибавляет. «Хороший был человек Иван Иваныч», – подумал Тимофей и о вдруг поймал себя на том, что размышляет в прошедшем времени. В лаборатории все любили Иван Иваныча, и работник он хороший. Замена, конечно, найдётся, сколько их, молодых, подпирают «стариков», пора давать им дорогу.

Так, размышляя, шёл он под тихо падающим снегом с каким-то новым, томящим чувством в груди. Нет, не только Иван Иваныч и предстоящая ему операция, что-то ещё, другое, беспокоило его. Что? И вспомнилось: Маша. Она же совсем девочка, только в прошлом году окончила школу. Почему-то никуда не поступила. Почему? Троечница? Посредственность? Не хватило баллов? Нет, так о ней не скажешь. У неё довольно живой ум, она находчива, за словом в карман не лезет. Какие-то домашние обстоятельства? Но внешне у них всё благополучно. Надо будет спросить. Маша. Задела она его сердце, эта юная особа. Давно с ним такого не случалось. Была когда-то, как говорят, первая любовь, но, раз обманувшись, он не стал повторять ошибок и сторонился женщин, хотя замечал: имеет успех. И вот эта девочка. Ему уже тридцать пять, ещё немного – и старость. А она совсем ребёнок. Её жизнь только начинается: лёд и пламень. Лёд и пламень – глуповатые романтические красивости. Не жизненно. А жизненно то, что вот идёт он ночью по бульвару и думает об этой девочке. И ему приятно думать о ней. И он знает, что в любой день, хоть завтра, он может пойти в Хлебный переулок и увидеть её, говорить с ней, может быть, взять её руку в свои и ощутить тепло её молодости. От этой мысли ему стало хорошо. Мороз крепчал. Зябко передёрнув плечами и подняв воротник пальто, Тимофей зашагал быстрее. Решил: завтра он непременно побывает в Хлебном переулке.

5

Но в Хлебном переулке ему не довелось быть ни на следующий день, ни в какой другой на этой неделе. Случился сбой при очередном испытании «изделия», и Сергей Павлович установил круглосуточный рабочий день, отменив выходные, отгулы и отпуска. Декабрь был на исходе. До срока, назначенного самим Королёвым в ответ на заданный ему на Старой площади вопрос «когда?», оставалось всего ничего, и то, что он так круто закрутил гайки, можно было понять. Если бы срок был ему назначен, Сергея Павловича озаботила бы, но не вывела из равновесия задержка, но здесь другое дело: тут срок назначил он сам, и срыв был бы знаком его, Королёва, несостоятельности. А этого он допустить не мог. Никто и не возмущался, скорее, каждый чувствовал себя в чём-то виноватым, что-то недоделавшим. И если действительно такое ощущение и возникало у тех, от кого зависели и сроки, и успех, то это ощущение было ложным, просто гипертрофированным чувством ответственности. Это был коллектив, не только спаянный трудовой дисциплиной, но коллектив единомышленников, готовых отказаться от всего личного ради главного дела их жизни. А главным делом был Космос, и даже не столько Космос, сколь человек в Космосе.

Тимофей снова и снова проверял и перепроверял свои расчеты. В них всё было правильно. А сбой произошёл. И следовало понять причину. Без этого нельзя двигаться дальше, потому что, не выявив причину сбоя, они становились заложниками повторения сбоя в будущем, на орбите, что куда опаснее и чревато жертвами. В конце концов, он договорился о встрече с Келдышем, чтобы и тот ещё раз перепроверил расчеты. Мстислав Всеволодович, пожурив Чумакова за неоправданные сомнения, лишь подтвердил их правильность. Но это не значило, что можно успокоиться, сбой-то был.

Поделиться:
Популярные книги

Кровь Василиска

Тайниковский
1. Кровь Василиска
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.25
рейтинг книги
Кровь Василиска

Венецианский купец

Распопов Дмитрий Викторович
1. Венецианский купец
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
альтернативная история
7.31
рейтинг книги
Венецианский купец

Сопряжение 9

Астахов Евгений Евгеньевич
9. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
технофэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Сопряжение 9

На три фронта

Бредвик Алекс
3. Иной
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
На три фронта

Авиатор: назад в СССР 11

Дорин Михаил
11. Покоряя небо
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР 11

Санек

Седой Василий
1. Санек
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
4.00
рейтинг книги
Санек

Лорд Системы 8

Токсик Саша
8. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 8

Мерзавец

Шагаева Наталья
3. Братья Майоровы
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Мерзавец

Игра топа. Между двух огней

Вяч Павел
2. Игра топа
Фантастика:
фэнтези
7.57
рейтинг книги
Игра топа. Между двух огней

Провинциал. Книга 2

Лопарев Игорь Викторович
2. Провинциал
Фантастика:
космическая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Провинциал. Книга 2

Идущий в тени 6

Амврелий Марк
6. Идущий в тени
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.57
рейтинг книги
Идущий в тени 6

На границе империй. Том 9. Часть 4

INDIGO
17. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 4

Крестоносец

Ланцов Михаил Алексеевич
7. Помещик
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Крестоносец

Идеальный мир для Лекаря 10

Сапфир Олег
10. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 10