Любовь и золото
Шрифт:
— Вон он, я его вижу! — радостно закричал кто-то.
Питер, еле дыша, весь в крови, вот-вот готов был пойти ко дну. Силы оставили его, он едва шевелил руками и ногами. Как только крепкие матросские руки ухватили его за ворот камзола, он потерял сознание.
— А теперь гребите прочь, — прошептал адмирал и бессильно опустился на лавку. Он мог и не отдавать этой команды, потому что матросы уже работала веслами вовсю.
Питера сильно ударило по голове. В затылке зияла большая рана, и из нее хлестала кровь. К тому же
— Спасибо тебе, мой мальчик, — тихо прошептал Дрейк и погладил пажа по голове. — Мало отыщется на свете таких смельчаков, как ты.
Они гребли, не зная куда, со всех сторон окутанные дымом. Где-то справа глухо рокотала канонада, но течение относило бот в сторону.
— Куда прикажете идти, сэр? — спросил молодой матросик. — Может, к берегу? Тут всего миль двадцать.
Дрейк сидел на корме, закрыв глаза, и молчал. Казалось, он ничего не слышит.
— Простите, сэр, я спросил: может, нам…
— К месту сражения… — тихо прохрипел адмирал.
— Но ведь мы…
— И выбросьте за борт того матроса, которому я снес его безмозглую башку.
Вопросов больше никто не задавал. Все молча гребли на шум выстрелов.
Бот поначалу даже никто и не заметил. Да и курс он держал отнюдь не в сторону сражения, а гораздо левее, как будто украдкой пытался избежать боя, не ввязываться, проскользнуть незамеченным…
— Сэр, смотрите, что это? — Кто-то тихонько толкнул Дрейка в плечо.
Адмирал достал из-за пояса подзорную трубу и направил ее на корабль.
— Это не английское судно, — сказал он наконец.
— Оно скорее похоже на испанский галеон. Право руля.
Все удивленно переглянулись, но теперь никто не смел прекословить адмиралу. Матросы опять налегли на весла, стараясь понять, зачем это адмиралу понадобилось самому лезть в пасть к дьяволу.
Через четверть часа галеон и бот поравнялись и тихонько стукнулись бортами. На галеоне никто этого не заметил.
— Так, — сказал Дрейк, глядя, как двое матросов цепляют бот за конец веревки, свисающий с кормы.
— Нас тут десять человек. А их там семьдесят-восемьдесят, не больше. Ну, самое большее — сто двадцать. Итого по двенадцать человек на брата.
Матросы смотрели на него, как на безумного, но и на сей раз никто не произнес ни звука.
— Все может оказаться гораздо проще, если нам посчастливится захватить в плен капитана этого корыта. Тогда матросы сдадутся без боя. — Дрейк окинул всех взглядом. — Только действовать нужно очень осторожно. Главное, чтобы нас не заметили, пока мы не вылезем на нижнюю палубу, а то нас всех до одного просто перережут как цыплят. Для этого ты, Майк, проберешься по воде к носу и будешь кричать, как будто тонешь. Все бросятся на крики, а мы тем временем проникнем на корабль. Когда тебя приведут на допрос в каюту капитана, мы уже будем на корабле. Тебя
— Да, сэр, — ответил матрос, еле шевеля дрожащими от страха губами. — А если они не захотят меня подобрать, что тогда?
— Захотят, обязательно захотят, — улыбнулся адмирал. — Им ведь безумно интересно, как проходит сражение, вот они и подберут тебя, чтобы ты им все рассказал.
Матроса мало убедили слова адмирала, но он послушно нырнул в воду и быстро поплыл к носу, цепляясь за борта. А двое других тем временем бросились карабкаться по веревке наверх. Через минуту они уже исчезли на корме и оттуда полетела веревочная лестница, которую они захватили с собой.
— Только не шумите, — в последний раз предупредил адмирал и ухватился за лестницу. За ним последовали остальные, оставив Питера одного лежать на корме.
Затея была безумная. Это понимали все, включая самого Дрейка. Но люди с каким-то злым упорством продолжали медленно карабкаться наверх.
На корме никого не оказалось. Никем не замеченные, Дрейк с матросами укрылись в шлюпке, стоящей тут же, и стали ждать.
— Помогите! Спасите! Тону! — донесся до них крик Майка через минуту.
И сразу послышались голоса испанцев, топот ног по палубе. Кто-то пробежал рядом, толкнув борт шлюпки.
— Ну, теперь пора, — тихо пробормотал Дрейк, обнажил меч и выглянул.
На корме было пусто. До ближайшего открытого люка — метров двадцать.
— Пошли, — коротко скомандовал адмирал и выскочил наружу. За ним бросились остальные.
Люк, как оказалось, вел на камбуз. Двое коков, распевая во весь голос, драили огромные чаны, забравшись в них и не видя ничего, что происходит вокруг.
Одного убили сразу, перерезав горло. А второго, еле живого от ужаса, вытащили, приставили к шее кинжал и приказали вести в капитанскую каюту, пообещав оставить в живых, если проведет незамеченными. Но кок ничего не соображал от страха, только вращал испуганными глазами и тихонько скулил. Тогда Дрейк схватил со стола ушат воды, окатил беднягу с головы до ног и приказал:
— Веди нас быстрее, а то отправишься вслед за своим другом, будете там вместе горланить свои песенки.
Холодный душ повлиял на испанца должным образом, и он часто-часто закивал головой.
Долго шли по коридорам, несколько раз спускались и поднимались по трапам, опасливо оглядываясь по сторонам, и каждый раз прижимаясь к стене, как только слышали чьи-нибудь голоса или шаги. Наконец кок остановился и показал пальцем за угол. Ему тут же заткнули рот и вогнали кинжал в сердце по самую рукоять.
Двоих стражников тоже убрали безо всякого шума. Тела втащили в каюту и быстро выбросили в иллюминатор.
Каюта капитана состояла из двух отсеков — спальни и кабинета. Кабинет был богато украшен шелком и дорогими картинами, на столе лежали карта и навигационные приборы.