Любовь из пробирки
Шрифт:
Иван Александрович не беспокоит «Атланту», и у меня появляется надежда на то, что он позволит нам работать, как и раньше. У всех нас появляется. Хоть пока агенты и не знают, что он хочет уволить две три, а всё равно радуются тому, что могут продолжать работать в прежнем, привычном всем нам, ритме.
Илья несколько раз звонит и настойчиво предлагает встретиться, чтобы «обсудить» расположение кабинетов, которое он дорабатывает, но я постоянно нахожу отговорки. Мужчину не останавливает то, что женщина беременна, или он попросту не знает, что такое токсикоз?! Я склонна ко
В обед к нам приезжает Иван Александрович. На этот раз он стучится в кабинет, а не врывается в него, и удивляет меня, протягивая цветы. Не могу найтись со словами, просто благодарю его и ставлю букет в вазу. Что с ним случилось? Уж не думает ли он всё-таки продать нас Вольскому?!
— Я подумал над вашей просьбой, Мирослава Евгеньевна, — говорит он, усаживаясь на диванчик и закидывая ногу на ногу. — Я согласен оставить работу «Атланты» и даже не стану отнимать у вас офисное помещение, вот только… Мне нужно несколько опытных сотрудников, которые займутся работой исключительно с «Норд-Вест».
Я улыбаюсь и киваю ему.
— Конечно же, я выберу вам самых лучших агентов!
— Не только агенты, — перебивает он. — Я хотел бы, чтобы вы перебрались в наш офис и лично контролировали своих сотрудников.
— Но… — я открываю рот, понимаю, что спорить будет бесполезно, опускаю голову и замолкаю.
— Вы не хотите принять это скромное предложение? — начинает закипать мужчина.
Он слишком вспыльчивый, больше напоминает своим поведением истеричную женщину…
— Что вы! С удовольствием приму! Я ведь понимаю, что на кону судьба моих людей, — отвечаю я, слыша нотки безысходности в своём голосе.
— Вот и прекрасно! Приятно иметь с вами дело! Перебираться можете начинать уже сегодня…
Сегодня… Какой же он настойчивый, неужели боится, что я передумаю? Так у меня попросту нет такой возможности.
— Простите! — резко отвечаю я, но тут же усмиряю эмоции и начинаю говорить другим тоном. — Простите, бога ради, но я сегодня совсем не могу. У меня назначен визит в клинику, поэтому после окончания рабочего дня, я мчусь на всех парах туда.
— Что же… — он хмыкает, обдумывая что-то. Неужели снова хочет начать шантажировать меня?! Тогда это будет больше напоминать детский сад. Вот серьёзно! — В таком случае отложим это до понедельника.
— Спасибо!
Я выдыхаю спокойно, надеясь, что до понедельника приду в себя и смогу вернуться к работе. Иначе он ведь и правда уволит меня.
— Рад, что мы договорились, Мирослава. Не буду мешать вам выбирать агентов для перевода. Всего доброго!
Мужчина поднимается на ноги, несколько секунд смотрит на меня, поправляет пиджак и разворачивается на каблуках.
— Спасибо! — отвечаю я ещё раз, он оборачивается на несколько секунд и изумлённо смотрит на меня. — Спасибо за то, что дали нам шанс.
Иван Александрович кивает и уходит, а я погружаюсь в работу, решая как можно быстрее завершить кое-какие дела, чтобы морально подготовиться к процедуре.
Лёгкий страх окутывает всё тело, когда я подъезжаю к клинике и оставляю машину на служебной парковке, потому что мне тут придётся сегодня остаться ночевать. Если не все выходные проваляюсь в клинике. Звонок телефона отвлекает от мыслей, хороводом кружащих в голове.
«Мама».
Это хорошо, что она звонит именно сейчас, потому что потом я не смогу говорить и буду вынуждена отключить телефон.
— Да, мам! Привет!
— Мира, здравствуй! Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.
— Всё хорошо… У вас как дела? Деньги получила?
Я сделала утром маме перевод. Время от времени отправляю ей деньги на карту, чтобы помочь хоть немного в её шатком материальном положении. Вроде бы живём в одном городе, но после того случая с предательством я избегаю встреч с семьёй.
— Да. Спасибо. Получила. Мира, мы тут решили небольшой семейный ужин устроить завтра. Приедешь? Клара хочет с тобой поговорить…
Снова Клара! Я закатываю глаза и мысленно цокаю языком. Ну неужели в разговоре нельзя обойтись без упоминания о ней? Мама совсем не понимает, что сестра не значит для меня ровным счётом ничего после своего поступка?!
— Мам, я не могу приехать на ваш семейный ужин… Прости. И дело тут совсем не в Кларе. — Хотя в ней в первую очередь, но я устала слушать нотации о том, что прошлое следует оставлять там. — Я уезжаю на выходные из города…
— Одна? — мама включает режим внимательной родительницы, хотя мы обе знаем, что ей нет особого дела до того, кто и куда сопровождает меня.
— Нет. Не одна… Мам, извини, мне пора идти. Желаю хорошо провести время.
— И тебе того же! Я настаиваю на том, чтобы не следующей неделе мы встретились, милая!
— Без проблем… Пока.
— Пока.
Я отключаю телефон и несколько секунд смотрю в одну точку перед собой. Голова идёт кругом. В своих попытках снова свести нас с сестрой мама причиняет мне боль. Неужели не понимает этого?! А вот поговорить нам действительно стоит… Я бы хотела взять у мамы адрес своего отца. Она сотню раз говорила, что он сволочь последняя, что отказывался от общения со мной, но теперь мне захотелось лично убедиться в этом, потому что воспоминания из раннего детства говорили об обратном… Иногда в голове появлялись кадры, где я гуляла с мужчиной и называла его папа. И, кажется, я не хотела разлучаться с ним… Хотя я точно знаю, что мне придётся выслушать от мамы, какая Клара умница и красавица, а Вольский гад, рассоривший нас с ней… Вот только то, что мой бывший муж гад не меняет другого — сестра предательница.
Решив, что думать о семейной драме хватит, я выхожу из машины, ставлю на сигнализацию и иду в здание клиники. Ещё какой-то час и внутри меня поселится мой малыш…
Только мой!
— Иван Александрович, вы уверены, что приняли верное решение? — спрашивает Владимир, когда я говорю ему, что пока не хочу распускать «Атланту».
Богу только одному известно, верное или нет это решение… Вот серьёзно. Я сам не понимаю, как попал на эти эмоциональные качели, но пока они раскачивают меня из стороны в сторону.