Любовь из пробирки
Шрифт:
— Добрый день, Иван Александрович, — приветствует меня девушка тонким мягким голоском и улыбается.
Вот это да!
У них теперь новая установка? Любезничайте с господином Орловым, чтобы не быть уволенными? Забавно и одновременно приятно.
— Утро! Сейчас ещё утро, — отвечаю я и подхожу к её стойке.
Девушка смущается, краснеет и отводит взгляд в сторону. Ну не выспалась… С кем не бывает-то? Спутала день и утро? Тоже пустяки.
— Но оно действительно доброе, — решаю немного раскрепостить её. — Мирослава Евгеньевна уже у себя?
— Нет!
— Да. Я в курсе, думал, что она пришла пораньше. Скажите, пожалуйста, я забыл у неё уточнить: Мирослава Евгеньевна когда в декретный отпуск уходит?
— Мирослава Евгеньевна?! — удивляется девушка.
— Да. Она самая, — улыбаюсь ей я.
— Так она это… Не уходит никуда. Не беременна она как бы, — пожимает плечами девушка, а мне становится неприятно.
Не то чтобы я рассчитывал на откровенность со мной, но всё равно манипулирование начальством при помощи лживой беременности… Она что потом-то хотела придумать? Разыграть выкидыш?
— А-а-ай! Простите! Я, наверное, её с руководителем проекта из «Норд-Вест» спутал. Прошу прощения. Работы ворох, утопаю в ней.
Я покачиваю головой и развожу руки в стороны. Думаю о том, что сейчас не готов встречаться с Мирославой… Евгеньевной. Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным. Заезженная фразочка, но чертовски верная. Я мстить, конечно, не собираюсь. Даже увольнять Мирославу не стану… Но придумаю, как проучить её и поставить на место.
— Я тогда не стану её ждать. А когда она приедет, передайте, что я заглядывал и попросил её начать собирать вещи, потому что уже завтра её ждёт новый кабинет.
Девушка хлопает глазёнками и кивает. Она не знает, что начальницу переводят в другой офис? Мне это кажется подозрительным, и червячок сомнения гложет, словно и про беременность Мирославы она могла просто не предполагать. Вдруг это было секретом Родионовой, а я уже растрепал всем, кому только можно?!
Нет.
Если бы было секретом, стала бы она говорить мне?
Вряд ли…
А если и стала ради сохранения пригретого местечка, то уж точно попросила бы сохранить её положение в тайне.
Я выхожу на улицу и хватаю ртом свежий воздух. Что-то у меня в горле всё пересохло от этих сомнений. Надо действительно поскорее добраться до офиса и выпить нормальный кофе. Или в какой-нибудь Старбакс заскочить по пути?
Нет…
Лучше озадачу секретаршу, не просто так ведь я плачу ей деньги…
Я уже подхожу к машине, сажусь в салон и замечаю вишнёвую «Мазду», припарковавшуюся недалеко. Мирослава выходит из салона, выглядит она, мягко говоря, не очень. Дышит тяжело, хмурится, не замечает ничего вокруг себя, быстро поднимаясь по ступенькам крыльца.
Встала не с той ноги?
Бывает!
У меня появляется желание выйти и заговорить с ней, но я решаю, что на эмоциях могу наворотить дел, поэтому завожу мотор и уезжаю.
Глава 11. Всё не то
Напряжение не отступает даже после того, как я сажусь в машину, сбежав от «разговора» с Вольским. Цепляюсь руками за руль так сильно, что кожа на костяшках натягивается и белеет. Мне хочется поехать куда-нибудь в лес и прокричаться, но в последний раз я две недели лечила голосовые связки, так что лучше просто отпустить.
Выхожу из машины и спешу в офис, надеясь, что работа поможет отвести душу, и я успокоюсь. Мне плевать на бывшего мужа и его мнение обо мне, но его наглая рожа и отсутствие осознания собственной вины вывели из себя.
— А ты стала той ещё стервой, Мира, и мне нравится это. Я готов даже вернуться к прошлой заурядной жизни с тобой.
— Ты дебил или просто умело притворяешься? — спросила я, покачала головой и ушла.
Он готов вернуться к прошлой, подчёркивая им же сказанное — заурядной, жизни со мной… Серьёзно?! Думает, что все эти пять лет я жила и мечтала услышать эти слова? Господи! Какой бред! Это как сильно нужно любить себя, чтобы вот так говорить?! Или так действует самоуверенность?
Я оказываюсь в тёплом помещении и сразу же отрешаюсь от мыслей о Вольском. Я уже давно научилась так делать: приходить на работу и думать только о ней, в ином случае вряд ли добилась бы тех высот, которых добилась теперь.
— Мирослава Евгеньевна, а к вам Иван Александрович приходил…
Ещё один! Я закатываю глаза и делаю глубокий вдох. Они сегодня надо мной все издеваются? Может, сговорились? Даже приходит мысль о том, что мне на самом деле лучше уйти с работы, но потом я понимаю, что от государства буду получать копеечное пособие, на которое даже существовать с ребёнком не получится, поэтому отметаю эту идею.
— Приходил? Значит ли это, что уже ушёл? — осторожно спрашиваю я.
— Да, вот пару минут назад. Странно, что вы с ним не встретились…
— Не заметила его… Наверное, разминулись, когда парковала машину. А что он хотел?
Орлова я не заметила, скорее всего из-за того, что думала о своём бывшем муженьке и его скотническом поведении.
Вика начинает ужиматься и отводить взгляд в сторону. Я знаю, что когда она так делает — стесняется или боится сказать правду. Господи! Что опять долбануло в голову этого человека? Раньше я думала, что Артур у нас босс с придурью, но тут, похоже, всё куда хуже.
— Вика, что он хотел? — повторяю я вопрос, облокачиваясь на её стойку.
— Он спрашивал, когда вы уходите в декретный отпуск.
Её слова бьют обухом по голове, и я застываю, пытаясь переварить полученную информацию. Вольский изо всех сил жаждет выкупить «Атланту»… Клара за Вольским как собачка бегает, потому что успела несколько раз позвонить, пока мы с ним разговаривали… И Орлова заинтересовало, когда я ухожу в декретный отпуск. Пока не могу провести хоть какие-то параллели, чтобы понять, есть ли какая-то связь.