Любовь к трем ананасам
Шрифт:
Они быстро пересекли двор и скрылись за воротами.
И тут же от трансформаторной будки отделились две тени. Толстая, крупная и маленькая, словно у подростка. Крадучись, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к ночным звукам, они двинулись вперед.
Значит, не Утюг…
На душе у Слона немного отлегло. Утюг – не предатель… но тогда предатель – Цибуля?
Слон скрипнул зубами.
Цибуля всегда слишком много о себе воображал. Считал, что авторитет его недооценивает. А от такого самомнения – один шаг до предательства…
Впрочем,
Может быть, эти двое – вовсе не люди Холодильника. Может быть, это обыкновенные воры, собирающиеся чем-то поживиться в больнице. Допустим, наркоманы, нацелившиеся на здешние запасы морфия…
Но в глубине души Слон знал, что это не так.
Двое прошли мимо фонаря, в его желтоватом свете промелькнули лица – жирное, лоснящееся от пота, несмотря на пронизывающий холод осенней ночи, и худое, острое, как у крысы, изрезанное ранними нездоровыми морщинами.
И сразу за фонарем они свернули налево. К моргу.
Значит, все-таки Цибуля.
Хоботов почувствовал странное удовлетворение. Он всегда с недоверием относился к заносчивому хохлу.
Собственно, на этом можно было поставить точку, прекратить наблюдение, все уже и так было ясно, но Слон не мог отойти от окна, ему хотелось досмотреть до конца этот задуманный и поставленный им спектакль.
Странная парочка приблизилась к моргу. Тощий, в котором наметанный глаз Слона безошибочно признал главного, скользнул в сторону, в густую тень. Толстяк остановился перед самой дверью мертвецкой, в круге света, и нажал кнопку звонка.
Несколько минут ничего не происходило, наконец железная дверь отворилась, на порог морга вышел, позевывая, небритый заспанный санитар в сером ватнике поверх несвежего халата.
Что-то недовольно спросил, Слон видел, как шевелятся его толстые губы.
Толстяк ответил, начались вялые препирательства.
Вдруг к крыльцу морга метнулась стремительная тень.
Тощий бандит подскочил сбоку к санитару, чем-то ударил его по голове. Тело в ватнике обмякло, рухнуло на крыльцо. Двое злоумышленников подхватили его, втащили в морг и закрыли за собой дверь.
Им нужно было немного времени, чтобы убедиться, что в тайнике ничего нет.
Спектакль был закончен. Слон почувствовал странное удовлетворение.
Пожалуй, с самого начала он подозревал, что все так и будет.
Теперь нужно поставить в пьесе последнюю точку.
Он вытащил припрятанный мобильник, набрал хорошо знакомый номер.
– Это ты, Борис? – отозвался Утюг, увидев высветившиеся на дисплее цифры.
– Нет, это не Борис! – отозвался Слон, на этот раз не изменяя свой голос.
– Слон?! – удивленно воскликнул Утюг. – Ты где – в больнице?
– Не ори, – оборвал его Хоботов. – И не называй никаких имен. Ты сейчас один?
– Один, один!
– О нашем разговоре никто не должен знать!
– И Цибуля?
– В первую очередь Цибуля. Сейчас ты ему позвонишь и скажешь, что нужно срочно встретиться. Скажешь ему, что в морге возникли проблемы и нужно кое-что там сделать.
– В каком морге? – переспросил Утюг. – Какие еще проблемы?
– Не важно! Короче, скажешь, чтобы приехал в морг той больницы, где я лежу. Через час. Он приедет.
– Послушай, Слон…
– Я тебе сказал – никаких имен!
– Послушай… мне тут звонил Борис Минский, он сказал, что та вещь…
– Я знаю, – прервал его авторитет. – Только звонил тебе не Борис. Это я тебе звонил.
– То-то я смотрю, тот же номер…
– Борис исчез. Или сбежал, или… Даже думать об этом не хочу!
– Но он передал то, что должен был?
– Откуда я знаю! – огрызнулся Слон.
– Так что – значит, насчет трансформаторной будки…
– Значит, болтать меньше надо! Звони Цибуле!
Отключив телефон, Хоботов торопливо переоделся: своя собственная одежда висела у него в шкафу. Прислушавшись возле двери, он выскользнул в коридор и крадучись двинулся к посту дежурной медсестры.
Девушка дремала, сидя над открытой книгой.
Слон через плечо заглянул – учебник по педиатрии.
В институт готовится.
Стараясь не разбудить медсестру, он протянул руку и взял с полки пузырек эфира.
Теперь он неслышно крался к выходу из минигоспиталя.
Охранник возле дверей тоже клевал носом, но, заметив Хоботова, встрепенулся.
– Эй, мужик, ты куда это? – протирая глаза, спросил он вполголоса, чтобы не разбудить остальных пациентов.
– Сердце, – прохрипел Слон, потирая рукой грудь, и начал медленно заваливаться.
– Так вызвал бы сестру! – Охранник поднялся, шагнул навстречу больному, подхватил его под локоть…
Хоботов резко выдохнул, прижал к лицу охранника обильно смоченный эфиром платок.
Парень закашлялся, взмахнул руками и обмяк.
Слон усадил его на прежнее место, осторожно, стараясь не скрипнуть, открыл дверь и выскользнул в коридор.
Там ему никто не встретился.
Обойдя приемный покой, где в любое время дня и ночи толпились люди, Хоботов выбрался во двор.
Холодный ночной воздух взбодрил его, выдул остатки дремоты.
Быстро перебежав двор, Слон подошел к зданию морга.
Дверь покойницкой была только притворена.
Изнутри не доносилось ни звука – парочка злоумышленников уже убралась восвояси, убедившись, что наводка оказалась фальшивой.
Слон пробрался внутрь.
Здесь, казалось, было еще холоднее, чем на улице. Слабая дежурная лампочка под потолком освещала ряды металлических столов с их страшным содержимым, делая лица мертвецов еще более бледными. И эта же лампочка освещала царящий здесь ужасающий беспорядок – все столы были сдвинуты с места, с большинства трупов сброшены белые покрывала.