Любовь к трем ананасам
Шрифт:
– Предупреждал же Минздрав, что курение опасно для жизни, – проговорил Валентин Петрович.
– Не радуйся раньше времени! Я до тебя еще доберусь!
– Если только раньше до тебя не доберется крокодил!
Словно подтверждая его слова, крокодил устроился поудобнее и еще шире разинул пасть.
– Холодильник! – завопила Ангелина. – Он здесь!
Профессор отбросил колебания и снова нырнул в заросли.
Углубившись в них на безопасное расстояние, он подумал, что положение его по-прежнему незавидно. Зимний сад не так велик, чтобы скрываться в нем бесконечно, а подручных у Холодильника очень много, и рано или поздно они поймают профессора. Так что нужно срочно искать какой-то выход…
Профессор осторожно раздвинул ветки какого-то колючего тропического куста и застыл на месте: блуждая среди зарослей, он сделал круг и снова вернулся к берегу бассейна, где восседал в кресле Холодильник. Старый злодей настороженно вглядывался в окружающие джунгли, и Валентину Петровичу показалось, что их глаза на мгновение встретились. Он отступил, стараясь шорохом ветвей не выдать свое присутствие. Холодильник приподнялся в кресле и хотел что-то сказать, но в это мгновение перед ним появился «дворецкий» Степаныч в сопровождении двух новых персонажей.
Один из них был крупным и толстым. Его наголо бритая голова и короткая жирная шея лоснились от пота, причем ясно было, что вспотел он не от влажной жары, царящей в оранжерее, а от страха. Второй, небольшого роста и чрезвычайно щуплый, отдаленно напоминал крысу, причем крысу очень злобную и очень опасную. Издали своим маленьким ростом и неровными разболтанными движениями он смахивал на подростка, но острая крысиная мордочка нездорового землистого цвета была покрыта сетью мелких морщин.
– Вот они, шеф! – доложил «дворецкий», отступив в сторону и оставив странную парочку один на один с Холодильником.
Валентин Петрович заметил, что «дворецкий» успел переодеться после встречи с крокодилом.
– Да уж вижу! – проскрипел старик, склонив голову набок и разглядывая пришельцев. – Явились – не запылились! Что скажете? Или будете в молчанку играть?
– Это все он, шеф! – выкрикнул толстяк неожиданно высоким дребезжащим голосом. – Я ему говорил, что нельзя Минского убивать! Что сперва надо его как следует потрясти… но он разве слушает… у него на все один подход: вжик – и готово…
– Не слушайте его, шеф! – негромко вступил тощий тип, облизнув пересохшие губы. – Вы его лучше спросите, кто нож достал? Если бы не нож, ничего бы не было!
– А он на нас пушку наставил! – заверещал толстяк. – Что мне оставалось делать? Ждать, пока он пальнет?
– «Пальнет»! – передразнил его Холодильник, неприязненно скривившись. – Ты что, в детстве в войнушку не наигрался? Здесь тебе не двор проходной, не детский сад номер четыре, мы серьезными делами занимаемся!
– Это все он, шеф! – не унимался толстяк.
– Все! – рявкнул старик. – Мне надоело слушать ваши препирательства! Кто из вас больше виноват, меня интересует так же, как и погода в Эфиопии!
«В Эфиопии сейчас сезон дождей!» – не к месту подумал Валентин Петрович, из-за кустов наблюдавший за происходящим.
– Одно я понял – Минского вы угробили. Это плохо. Но меня больше интересует другое. Где то, что он нес?
– Это все он! – снова заверещал толстяк. – Надо было сначала убедиться, что вещь у него… или прижать Минского и заставить признаться, куда он ее спрятал…
– Так, – ледяным тоном произнес Холодильник, – значит, вы упустили то, за чем я вас посылал?
– Шеф, он успел это спрятать! – выпалил толстяк. Его тощий напарник помалкивал и только время от времени вскидывал на шефа пристальный взгляд маленьких настороженных глаз.
– Очень хорошо, – с расстановкой проговорил старик. – Значит, вы дело вчистую завалили и пришли ко мне каяться? И на что вы, голуби сизокрылые, рассчитывали? Что я вас пожалею, приласкаю и отпущу на Канары писать мемуары?
– Шеф, это все он! – завел толстяк прежнюю унылую песню. – Я ему говорил…
– Пельмень, ты меня будешь слушать? – процедил Холодильник. – Я тебе ясно сказал, что меня не интересует, кто из вас что говорил и кто больше виноват. Мне нужно получить ту вещь! Остальное мне до фени, понятно? Штырь, говори ты!
– Значит, так, шеф… – Тощий сверкнул на напарника глазами и облизнулся. – Мы шли за Минским, буквально по пятам. Он от нас малость оторвался и ломанулся в парадную…
– То есть вы его упустили, – уточнил Холодильник.
– Не то чтобы упустили… но отстали чуток, это точно. Потом мы его, понятное дело, перехватили во дворе. Тут и получилась с ним неувязка… в общем, мы думали, что вещичка при нем, и пощекотали его маленько перышком…
– Это он! – не удержался толстяк, но Штырь обжег его взглядом, и тот замолк.
– Короче, той вещи при нем не было. Мы прикинули, куда он мог зайти, чтобы спрятать ее. Выходило по всему, что только в одну квартиру. Тогда мы сперва так сунулись, типа на разведку. Вроде как проверяющие от горэнерго…
– И нас там чуть не прихватили! – выпалил толстяк. – Чуть в ментовку не попали!
– Никто нас не прихватывал! – неприязненно покосился на него Штырь. – И ментовка тут совершенно не при делах. Просто кое-кто перетрусил не по делу… короче, нас спугнули, и тогда мы взяли эту квартирку в плотный оборот. Добыли ключики, чтобы аккуратно зайти, без взлома, чин-чинарем, подкараулили, когда хозяйки дома не будет, и пошмонали на хате как следует…
– И как результат? – насмешливо осведомился Холодильник. – Я так понимаю, что никак? Потому что в противном случае вы бы тут не оправдывались, а просто сдали бы мне товар и отправились, как говорится, на свободу с чистой совестью!
– Никак, шеф! – пригорюнился Штырь. – В квартире той сам черт ногу сломит, столько всякого барахла! Запросто можно слона спрятать… – Он запнулся, осознав, что сказал. – А тут Цибуля наводку дал, будто в больнице та вещь спрятана, где Слон чалится… конкретно в морге. Ну, мы туда пошли с проверочкой… и тоже по нулям. Санитара приложили, чтобы без помех поработать…