Любовь к трем ананасам
Шрифт:
– Штырь с Пельменем, – подал голос Утюг.
В это время к машине подошел крупный, наголо бритый тип в черной кожаной куртке, весь увешанный золотыми цепями и браслетами. Наклонившись к водительскому окну, он процедил, презрительно растягивая слова:
– Ты, ка-азел, ты ка-анкретно с ка-акого дуба рухнул? Ты ка-аго подрезал? Я из-за тебя новую таачку па-апортил! Еще, в на-атуре, ни ра-азу в сервисе не-е был! Я те-ебе, ка-азел, щас ка-анкретно ноги поотрыва-аю!
– Это кто тут такой умный? – сквозь зубы проговорил Утюг и схватил скандалиста за ворот куртки левой рукой. Правой он выбросил из кармана короткий нож. – Это у кого непонятки имеются?
– Все, все, братан, я все понял! – заюлил бритоголовый. – Не разглядел, конкретно, какие тут серьезные люди! Я к вам не в претензии! Извините, погорячился!
– На первый раз извиняю. – Утюг разжал руку и легонько оттолкнул скандалиста. – Только потому, что некогда с тобой возиться! А следующий раз гляди, на кого пасть разеваешь!
Бритоголовый поспешно ретировался, и Слон снова повернулся к профессору:
– Ну, Валек, давай рассказывай, что ты знаешь про Минского! Раз уж начал…
– Ну вот, значит, явились к Холодильнику эти двое… как вы их назвали… Шуруп с Шавермой…
– Штырь с Пельменем! – поправил профессора Утюг.
– Вот-вот… они самые… и стали оправдываться: мы, мол, этого Минского аккуратно вели… шли, значит, за ним по пятам, а он все же оторвался. А когда они его снова перехватили, у них получилась ссора, и один из них Минского убил. Тут они стали ссориться и валить вину друг на друга, мол, я тут ни при чем, это все он… Болт на Котлету, Котлета на Болта…
– Штырь на Пельменя! – вставил Утюг.
– Ах ну да… – сбился профессор. – Эти имена так сложно запомнить… О чем это я?
– Не сбивай человека! – прикрикнул Слон на своего подручного.
– Ничего, – отмахнулся Валентин Петрович, – я все вспомнил. Короче, они обыскали труп Минского и не нашли того, что искали. Снова стали ссориться, а потом сообразили, что Минский мог спрятать эту вещь только в одной квартире… сначала они сунулись в ту квартиру на разведку под видом работников то ли санэпидемстанции, то ли горгаза, только их спугнули. Тогда они раздобыли ключи и устроили в квартире обыск, пока хозяйки не было дома…
– Ну и?.. – насторожился Слон.
– И ничего. – Профессор пожал плечами. – Ничего они в той квартире не нашли. Хотя и перевернули все вверх дном. Потом они говорили что-то про какую-то Бульбу…
– Бульбу? – переспросил Слон.
– Ну да… про какую-то Бульбу и фальшивую наводку на морг той больницы, где лежал Слон… ах, ну да, это же та больница, где мы с вами познакомились! Только не понимаю, при чем здесь морг и кто такая Бульба…
– Как раз это я понимаю, – перебил его авторитет. – Только, наверное, не Бульба, а Цибуля…
– Ах да, действительно, – согласился профессор. – Холодильник еще удивился и сказал, что этот Бульба… то есть Цибуля раньше никогда не гнал поземку…
– Какую еще поземку?
– Или метель… или пургу…
– А! Ясно… Вот гад! Значит, он давно уже на Холодильника работал! Ну, а дальше что было?
– А дальше я убежал, – смущенно сообщил Валентин Петрович. – Спрятался в зарослях, потом на крышу выбрался, развел там сигнальный костер… то есть сначала я хотел просто согреться, но ветки были сырые, костер получился сигнальный, приехали пожарные, а что было потом, вы уже знаете! А Катя за меня волнуется, места себе не находит, так что надо бы ее успокоить…
– Ладно, – вздохнул Слон. – Хорош дремать, Утюг, поехали! Надо профессора одеть и накормить!
– Я бы и сам чего-нибудь перехватил. – С этими словами водитель выжал сцепление, и машина тронулась с места.
Но не успела она проехать одного квартала, как в салоне громко зазвучала мелодия бессмертной «Мурки».
– Ответь, Утюг! – раздраженно проговорил авторитет.
– А это не мой, шеф! – покосился на него водитель. – У меня другая музыка, эта… как ее… которая на конфетах.
– На конфетах? – переспросил босс. – Моцарт, что ли?
– Во-во, он самый!
– Ну так и не мой! – проскрипел Слон. – Валек, у тебя, что ли, мобила играет?
– Нет. – Профессор завертел головой. – Мой мобильник где-то потерялся…
– Так я знаю, чья это труба! – оживился Утюг. – Это гада Цибули мобила! Вон она, под сиденьем валяется!
– Оп-па! – Слон протянул руку и поднес телефон к уху, сделав попутчикам знак не издавать ни звука.
– Цибуля, сучий потрох, ты где пропал? – донесся из трубки раздраженный голос. – Ты что же, гад ползучий, нас перед Холодильником подставил?
– Ты, что ли, Штырь? – переспросил Слон, понизив голос.
– Ну я! А чего это ты шепчешь? У тебя там кто-то рядом стоит? Ты что, не можешь разговаривать?
– Да нет! Пива холодного выпил, вот и охрип…
– Ты смотри, еще раз так меня кинешь – дискантом запоешь! Что ты нам за пургу про морг наплел? Мы, как два лоха, ночью туда притащились, все вверх дном перевернули, жмуриков конкретно переполошили, и ни фига! Теперь Холодильник нас крайними назначил, всех собак на нас спустил!
– Ты на меня не кати! – процедил Слон измененным голосом. – Это я и сам умею! Сами с Пельменем все дело завалили, а кто-то у вас теперь виноват! Я вам конкретную наводку дал! Эта вещь в морге была, только, по всему видать, кто-то там до вас побывал!
– Кто там мог побывать? Ты, Цибуля, опять пургу гонишь! Если только ты сам кому-то натрепал…
– Ты меня что – за лоха держишь? – прошипел Слон. – Это вы с Пельменем, как конкретные лохи, умудрились средь бела дня на Петроградке человека потерять!