Любовь к трем ананасам
Шрифт:
Это она сказала зря.
Катины глаза засверкали, если бы она могла, то на месте испепелила бы Варвару Францевну.
– Именно сокровище! – возопила Катерина так, что содрогнулись стены морга, а испуганный санитар прижался к стене и прикрыл голову руками. – Самое настоящее сокровище! Другого такого нет на свете! Валик, дорогой мой Валик!
– Женщина, да не кричите вы так! – попыталась урезонить ее сестра. – Может, он сам ушел!
– Ну да, в пижаме и больничных тапочках! – продолжала бесноваться Катерина. – Имейте в виду, я камня на камне не оставлю от вашей больницы! Я весь ваш персонал поштучно сотру в порошок! Я на вас наведу порчу, сглаз плюс налоговую инспекцию и пожарную охрану! Я ради своего мужа мир переверну!
Угроза налоговой и пожарной проверок действительно напугала бывалую медсестру. Она взяла Катю за руку и негромким, убедительным голосом заговорила:
– Ну что же вы так убиваетесь? Может быть, ваш муж просто почувствовал себя лучше и отправился домой? Может быть, он там уже ждет вас?
– Интересно! – Катя вырвала руку и продолжала бушевать. – К вам на отделение пройти невозможно, охраны понаставили, как в Центральном банке, к собственному мужу не пускают, а больной, значит, может уйти, и никто его не остановит?
– Ну, понимаете, охранник же тоже человек, мог задремать ненадолго… или выйти куда-то… сами понимаете!
– Не понимаю и не хочу понимать! Еще, видите ли, карантин какой-то выдумали… все для отвода глаз! Все для того, чтобы скрыть от общественности свои махинации!
– Не волнуйтесь так! Может быть, ваш муж уже дожидается вас дома! Поезжайте домой, успокойтесь…
– И нечего меня успокаивать! Что же – больной человек в тонкой пижаме по улицам разгуливает? У него же пневмония! У него только что температура была сорок и две десятых!
– Почему в пижаме? – попыталась прервать ее Варвара Францевна. – У него же была своя одежда… кстати, заберите, пожалуйста, его вещи… раз уж вашего мужа все равно нет в больнице…
Она подхватила Катю под локоть и потащила ее обратно в мини-госпиталь. Катерина, выплеснувшая весь свой запас эмоций, снова пригорюнилась и плелась рядом с медсестрой, опустив голову. Придя к себе в отделение, Варвара Францевна для верности накапала нервной женщине успокоительного. Катя выпила лекарство и внезапно почувствовала совершенную опустошенность. Валик пропал, и она ничего не может для него сделать!
Катерина впала в состояние полного безразличия. Это было вызвано не только лекарством, но и перенесенным стрессом, и только что испытанным приступом гнева.
Она молча взяла из рук Варвары Францевны большую спортивную сумку, молча расписалась за нее в толстом журнале, молча спустилась на лифте, молча вышла за ворота больницы и махнула рукой, чтобы остановить проезжающую машину.
Здесь, правда, ей пришлось произнести свой адрес.
И, только оказавшись в своей квартире, Катя пришла в себя и смогла здраво взглянуть на события.
И кстати, взглянуть на спортивную сумку, которую ей передала Варвара Францевна.
Сумка была незнакомая. Большая кожаная сумка на молнии. У Валика такой никогда не было.
Впрочем, это ничего не значило. Медсестра могла в суете сложить вещи профессора в чью-нибудь чужую сумку.
Катерина расстегнула молнию, чтобы прикоснуться к вещам своего любимого мужа. Это всегда действовало на нее благотворно и умиротворяюще.
Когда профессор отправлялся в очередную экспедицию и Кате становилось одиноко, она ложилась щекой на подушку, впитавшую запах мужа, вдыхала этот запах – и у нее сразу становилось спокойнее на душе. Так и сейчас она хотела прижаться щекой к чему-нибудь, что несет на себе отпечаток Валика…
Но все вещи в сумке тоже оказались незнакомыми.
Первой в руки Кати попалась шелковая пижама лилового цвета. Пижама была блестящая и гладкая на ощупь, с непонятной монограммой, вышитой на нагрудном кармашке. В целлофановом прозрачном пакете лежали мягкие тапочки без задников, темно-синие, в узкую полоску. Затем Катя вытащила из сумки два махровых полотенца – совершенно новых, прямо из магазина. Тапочки, кстати, тоже были новыми. Потом на свет появились маленький транзисторный приемничек, запасные батарейки к нему, разные мелочи, щетки-расчески и кожаный очешник. Больше в сумке не было ничего.
Катя аккуратно разложила вещи на кровати и задумалась. Хоть и собирала она мужа в больницу в нервах и спешке, все же запомнила, что никакой пижамы она ему с собой не давала. Тем более такой дорогой, шелковой. Откровенно говоря, у профессора такой пижамы отродясь не водилось. У него вообще не было пижамы, он их терпеть не мог, спал в старых сатиновых трусах, а дома ходил не в тренировочном костюме, а в поношенных брезентовых брюках, выцветших под жарким солнцем Африки до почти белого цвета. Кроме того, пижама была большого размера (Хоботов был человек крупный, солидный) и совершенно не ношенная. Катерина не знала, что Слон смолоду не привык к шелковым пижамам и с удовольствием надел больничную, бумазейную и вылинявшую. И полотенец Катя тоже с собой мужу не дала, за что получила впоследствии заслуженный нагоняй от Ирины.
– Катька, ну когда же ты повзрослеешь? – возмущалась подруга. – Ну отчего ты не можешь запомнить элементарных житейских вещей? Ну что тяжелобольному человеку нужно в первую очередь? Мыло, щетку, расческу…
– Уж про это я догадалась, – обиженно вставила Катя.
– Полотенце, смену белья и обязательно теплые шерстяные носки! – не слушая продолжала Ирина. – А еще очки, если нужно, лекарства, часы, телефон…
Катя тогда пристыженно молчала. Про носки и белье она как-то не подумала, зато дала мужу с собой статуэтку африканского божка, отвечающего за скорейшее выздоровление, его любимую чашку с египетскими иероглифами, ручку, сделанную из иглы дикобраза, и маленький коврик из шерсти обезьяны. Катя подумала, что мужу будет приятно, очнувшись в незнакомом месте, видеть вокруг себя любимые вещи. Еще Катя положила книгу, которую профессор читал перед тем, как окончательно поддаться болезни. Книга называлась «Погребальные ритуалы кочевых племен Юго-Западной Африки». Конечно, это не самое жизнерадостное чтение, но для больницы сойдет.
– Книгу она положила, а очки – забыла! – кипятилась Ирина. – Ну зачем человеку книга, если он ее читать не сможет!
Профессор Кряквин вдаль видел отлично, но с возрастом возникли проблемы с чтением.
– Ну, допустим, подождет он, когда ты ему очки принесешь, да и книжку эту в больнице читать… – с сомнением протянула Ирина.
– Ага, конечно, в больнице можно только детективы Ирины Снегиревой читать! – Катька решила взять реванш. – Как будто если человек заболел, так у него сразу мозги отказывают!