Любовь к трем ананасам
Шрифт:
Должно быть, двое посланцев Холодильника, не найдя спрятанную вещь в нужном месте, прежде чем уйти, перерыли здесь все, а потом в сердцах еще и добавили беспорядка.
В этом царстве смерти был только один живой человек – санитар, валявшийся на кафельном полу, да и тот только слабым стоном давал понять, что еще жив.
Хоботов покосился на него, но и не подумал помогать.
Вместо этого он спрятался за массивным шкафом с инструментами и реактивами.
Ждать здесь было холодно, у Слона зуб на зуб не попадал.
Вскоре, однако, входная дверь негромко скрипнула, и в покойницкую вошел рослый плечистый мужчина с густыми, сросшимися на переносице бровями.
Подозрительно оглядевшись по сторонам, он пнул носком ботинка раненого санитара, обошел его, вернулся ко входу и застыл за полуоткрытой дверью.
Так еще несколько минут прошло в безмолвном ожидании. Но теперь Слон больше не чувствовал холода. Не чувствовал он ни усталости, ни тяжести прожитых лет, ни боли в изношенном сердце: он пришел в то собранное и напряженное состояние, которое помогало ему справиться с несколькими сильными противниками, выбраться живым из самой серьезной переделки, помогало держать в руках своих опасных и неуправляемых подручных.
Внимание его обострилось, зрение и слух утроились, силы удесятерились.
И очень скоро он услышал скрип шагов на крыльце.
В полуоткрытую дверь вошел невысокий плечистый крепыш лет тридцати, с коротко остриженными светлыми волосами и кривым, неаккуратно зашитым шрамом на щеке.
Этот шрам был памятью о стычке Утюга с казанскими в знаменитом Владимирском централе. Именно после этой стычки Слон заметил молодого бандита и приблизил его к себе.
Утюг остановился в дверях морга, настороженно прислушался, огляделся по сторонам и, вытащив из заплечной кобуры тяжелый хромированный пистолет, шагнул вперед.
И в ту же секунду из-за двери выскочил Цибуля. Он налетел сзади на Утюга, резким ударом выбил пистолет у него из руки и прижал к горлу лезвие ножа.
Утюг, который прекрасно умел держать себя в руках, шумно выдохнул и попытался выскользнуть из рук противника, но тот левой рукой перехватил его за воротник, а правой слегка надавил на рукоятку ножа, так что из-под лезвия выступила узкая дорожка крови.
– Спокойно, малый! – процедил Цибуля. – На тот свет ты всегда успеешь, нам с тобой еще кое-что выяснить надо. Дельце одно небольшое закончить…
– Ты, что ли, Цибуля? – прохрипел Утюг, скосив глаза. – Ты что, дури обкурился? Это же я, Утюг! Ты меня не узнал?
– Я-то тебя прекрасно узнал. Это ты меня плохо знаешь, – отозвался Цибуля, насупив сросшиеся брови. – Думаешь, охота мне на Слона горбатиться? Слон – битая карта, он все равно не жилец, люди Холодильника его взяли, живым не выпустят. Так что у тебя, малый, два пути: или мы с тобой договоримся и ты отдашь мне ту вещь, или я тебя сейчас замочу со всем нашим удовольствием.
– Да с чего ты взял, что та вещь у меня? – с трудом выговорил Утюг, по шее которого текла темная струйка крови.
– С чего? Да тут, малый, большого ума не надо! Ты же сам сказал, что в морге проблемы… значит, знал, что Минский ту вещь здесь спрятал! Небось пришел сюда пораньше, перепрятал вещичку понадежнее и вернулся, чтобы со мной встретиться, лапши на уши навешать… Хочешь, малый, умнее всех быть, хочешь сам свои карты разыграть? Напрямую хочешь с Холодильником договориться?
– Эй, Цибуля, ты притормози маленько!.. – произнес Утюг, затрудненно дыша. – Не ровен час и правда меня приколешь, а нам еще поговорить надо!
– Ладно, малый, – Цибуля немного ослабил хватку и отвел чуть в сторону лезвие ножа, – говори, только быстро: у меня сегодня еще дела имеются…
– А откуда ты знаешь, что Слона люди Холодильника взяли? – удивленно проговорил Утюг, переведя дыхание. – Выходит, это ты сам его и сдал? Ну да, как я сразу не догадался! Ведь, кроме нас двоих, никто не знал, что Слон в этой больнице кантуется!
– Ну наконец-то догадался! – усмехнулся Цибуля. – Всегда ты, малый, медленно соображал! Не понимаю, почему Слон тебя в такое доверие взял! Ну да с этим покончено… И с доверием, и с самим Слоном. Слона списали за ненадобностью, а ты, малый, сам решай: отдашь мне ту вещь – жив останешься, и я тебя к Холодильнику приведу, как своего человека, а не отдашь – пеняй на себя, малый, тогда тебе жить останется не больше минуты…
И в эту секунду Слон толкнул на Цибулю тяжелый металлический шкаф, за которым он прятался. Утюг в последний момент успел откатиться в сторону, а Цибуля забился на полу под тяжестью стеллажа. Он пытался сбросить с себя эту махину, но замешкался, Слон подскочил к нему и пнул в лицо носком ботинка.
– Рано ты меня списал, крыса помойная! – прошипел авторитет, наклонившись над предателем. – Поспешил маленько! Слон покуда живой, а вот насчет тебя имеются сомнения!
– Слон? – изумленно прохрипел Цибуля, уставившись на своего воскресшего босса. – Слон, ты меня неправильно понял…
Он снова попытался столкнуть стеллаж, но Слон придавил его, наступив сверху ногой.
– Я-то тебя прекрасно понял! Ты сам себе приговор подписал, сам себя сдал с потрохами! Не понимаю только, как раньше твою поганую душонку не раскусил!
– Слон, да я это все говорил, чтобы Утюга проверить! Вдруг, думаю, малый скрысятился… Слон, не дави! – захрипел Цибуля. – Совсем меня задушишь…
Утюг поднялся на ноги и с презрением посмотрел на своего поверженного противника.
– Ты ври, да не завирайся! – оборвал Цибулю авторитет. – Сам же знаешь – кроме вас двоих, никто не знал, что я лежу в этой больнице! Вот я вас двоих и проверил…
– Черт! – прошипел Цибуля, скривившись от боли. – Кого же к Холодильнику привезли?
– Ты лучше скажи, пока не поздно: где Холодильник сейчас находится? Где он с тем человеком разбирается?
– Тогда ты меня отпустишь? – с проблеском надежды в голосе проговорил Цибуля.
– Подумаю!
– По Выборгскому шоссе, за железнодорожным переездом, возле Шуваловского парка у него дом. От озера направо…
– Вот видишь – можешь правду говорить когда захочешь! – удовлетворенно проговорил авторитет. – Теперь еще одну только вещь скажи: чего это ты вздумал меня сдать? Что тебе Холодильник за меня пообещал?