Любовь моя
Шрифт:
— …И взрослые книги раньше были лучше теперешнего коммерческого рыночного чтива, — вздохнула Аня.
— И солнце ярче светило, — фыркнула Инна. — Лена, когда ты всё это успела уяснить о Ларискиных книгах?
— С ее пятью книгами для школьников я давно знакома, а в новых вчера успела прочитать несколько маленьких рассказиков полностью. Остальные просмотрела «по диагонали». Мне этого достаточно, чтобы сделать вывод. Позволю себе предположить: никакой натяжки нет в том, чтобы считать
— Это тот редкий случай, когда твое мнение совпадает с мнением большинства. И с этим не поспоришь, — подколола Лену Инна.
— Споры будут длиться всегда. И это лучше, чем попадать в полосу безразличия.
— Я слышала, что дети плохо воспринимают прилагательные. Им важны глаголы. И Лариса это учитывает. Я тоже имела неосторожность сегодня погрузиться в одну из ее новых книг. Еле оторвалась. Пишет, словно для школьных учебников по литературе, — сказала Аня.
— Согласна. И это прекрасно. Просто писать трудно. Это редко кому удается, только умному и сложному человеку, — предотвратила Лена возможные нападки Инны.
— Смело обнажает жизнь, я бы сказала отважно. Я о ее поразительной искренности, — отметила положительное качество творчества Ларисы Инна. — Что для писателя важнее: ум, образование, воспитание?
— Главное — каково его сердце. Чувствительно ли, обладает ли интеллигентностью, сердечностью, этикой. И собственный жизненный опыт ничем не заменить, — ответила Лена.
— Кто-то из великих сказал: «Я — то, что внутри меня. А все остальное, внешнее — это то, с чем я всю жизнь борюсь». Лена, а с теми Ларисиными книгами, которые написаны для взрослых, ты знакомилась?
— Подробно нет, просматривала. Для серьезного изучения потребуется время. С наскока осмыслить такое большое наследие мне не удастся. Но поняла — книги с двойным дном, многослойные. Многое необходимо расшифровывать, хотя на первый взгляд они совершенно понятные.
— Как ты думаешь, кто ее читатели?
— Прежде всего, союзники в том, что ее волнует. В основном люди образованные, любящие размышлять. Ее книги не для развлечения. В метро их не читают.
— А я слышала от писателей, что только в контексте развлечения до читателя доходит смысл того, что автор закладывает в свое произведение.
— В этих их словах речь идет не о наполнении текста, не о содержании, а о методах преподнесения и увлечения. Математику нам учительница тоже весело, с юмором преподавала.
— Ты знала о Ларисиных книгах для взрослых?
— Она просила держать это до поры до времени в секрете, но свое мнение по прочтении я ей обязательно выскажу. Знаешь, она как-то сказала по телефону: «Стала писать и почувствовала себя как в раю. Сожалею, что раньше
— Роскоши общения с самой собой? — усмехнулась Инна.
— У меня с нею одинаковые ощущения от собственного творчества. Я не могу не писать. Иногда кажется, что мне всю жизнь надлежало этим заниматься. Может, не ту дорогу выбрала и только теперь нашла истинную? Главное, что моя детская мечта сбылась. Видно пришло время. Физика меня теперь как раньше не увлекает. Работаю в силу привычки и по необходимости.
— Может, без физики ты не стала бы лириком? Трудная жизнь лучше оттачивает перо писателя.
— Не знаю, была бы другая дорога легче?
— Если завтра, то есть уже сегодня, Лариса приедет, я разузнаю все подробности ее жизни, — пообещала Инна.
— Между прочим, она привезет из Липецка Кире в подарок лучшие книги писателей своего региона за прошедший год. Ты же знаешь хобби Киры, — вспомнила Лена.
— Какой удивительно богатый букет неожиданных талантов собрался на нашем курсе! А скольких открыл КВН! Какой у всех нас был широкий диапазон интересов и увлечений! — воскликнула Жанна.
Женщины задумались, припоминая и радуясь. Улыбки освещали их усталые прекрасные лица.
*
— …В творчестве никто никому ни помочь, ни помешать не может (?), ну если только что-то чуть-чуть подправить. Человека талант ведет. А редактировать свои книги Рита кому-нибудь давала? — спросила Аня у Инны. — Даже знаменитые писатели предлагают друг другу почитать и покритиковать черновики, потому что свой «глаз замыливается», и мозг не воспринимает недостатки текста. Автор как бы становится пленником своего произведения. Всем требуется взгляд со стороны. К тому же это способ взаимодействия с другими авторами, взаимообогащение.
— Я считаю, что писатель не должен редактировать книги другого писателя, иначе это будут уже не его произведения. Он имеет право только делать замечания на полях рукописей в тех местах, где увидит явные недочеты, а исправляет их пусть сам автор. Лучше иметь обыкновенного опытного, эрудированного литературного редактора, который не станет подавлять чужую индивидуальность. Мне приходилась читать книги, отредактированные знаменитыми писателями. Каждая их строка дышала несвойственными авторам чувствами. Они тонули, пропадал в них.
И у Риты был неудачный опыт, но несколько в другом плане. Один достаточно известный писатель взялся редактировать ее книгу из-за жуткого безденежья. Дело было в перестройку. И запестрила рукопись алым цветом. Рите некогда было изучать пометки редактора, надо было зарабатывать. Она бизнесом занялась. Да и доверяла она ему, поэтому, не читая обновленного текста, попросила секретаря вносить исправления в компьютер. Проходит время и вдруг эта женщина отказывается от предложенной работы. Рита удивляется: «Мало плачу? Так я добавлю».