Любовь моя
Шрифт:
«Нет — отвечает та, — я раньше читала ваши рассказы и каждый раз не могла удержать слез, горюя над судьбами ваших героев, а теперь перечитываю и не плачу. Содержание то же самое и слова похожие, а сочувствия уже не вызывают. Мне стыдно брать деньги за то, что порчу вашу книгу. Я очень переживаю, что выкинула ваши черновики и не могу восстановить прежний текст. Но вы же сами разрешили…» Такая вот случилась история.
И второй Ритин опыт был неудачный. И на этот раз в связи с занятостью ей некогда было заглянуть в текст, отредактированный кандидатом наук. Стала она читать изданную книгу, и уже в первом рассказе обнаружила полное отсутствие слов, характеризующих послевоенный деревенский быт. По сути дела редактор убрал из текста колорит народной речи и быта начала пятидесятых, и тем самым сделал его плоским, пустым и тусклым. В общем, серым. Рита расстроилась, конечно. Но ведь
— И все же иногда полезно подсказать начинающему писателю правильное направление, идейку подбросить с оригинальным сюжетом. Глядишь, какая-нибудь да выстрелит. А то ведь по незнанию свои способности можно направить не на благо, а во вред себе. Ты как темы ищешь? Думаешь, думаешь и набредаешь? Потом раскрутка идет, да? — спросила Аня у Лены.
— У начинающих, как правило, своих сюжетов предостаточно, они буквально нашпигованы идеями, им поддержка важна, чтобы втемную не играть с судьбой. И тут уж стесняться и отказываться от помощи не стоит. Лариса, например, к Василию Белову обратилась, мол, «в чем мои изъяны? Я не в том возрасте, чтобы плохо писать. К критике отношусь положительно. Может, мне оставить это дело?» А он одобрил ее первую книгу, написал, что у нее талант, и посоветовал становиться профессионалом. Рекомендовал спустить с поводка свое воображение, расковать фантазию и не бояться, что длинные рассуждения помешают читателю увидеть в произведении главное. Она бесконечно благодарна ему за то, что своими советами он помог вытащить из нее, то, что давно рвалось, но не могло преодолеть внутреннего сопротивления. Трудно переоценить степень важности для нее их письменного общения. Оно было судьбоносным.
— Сказал: «Тебе до Бога пять шагов пути»? — широким роскошным жестом сопроводила Жанна свое высказывание.
— Ходьбы, — уточнила Лена. — Не так поэтично, но напутствовал, вселил веру, благословил на творчество. Сама посуди: услышать из уст самого Белова столь серьезное одобрение! С его подачи Ларису приняли в Союз писателей. Белов предвидел ее успех и многочисленные премии. Он понимал, что они не формируют писателя, но вводят в определенный круг общения. Лариса трепетно хранит его письма.
— И через его «рукопожатие» она получила признание всего многовекового ряда классиков! Да, это тебе не хухры-мухры. «Взлетели руки, и душа запела!» — продекламировала Инна.
Не реагируя на иронию Инны, Аня сказала восторженно:
— Запали мне в душу Ларисины слова о Родине.
«Не сказать, что очень сладко мне здесь жилось, и что каждый день был в радость, но именно в Любимовке открылась неведомая ранее грань моей души. Я поняла, что по-особому люблю этот единственный на земле уголок, мой «островок счастья», мою маленькую родину, дороже которой на свете не бывает. Здесь моя любовь, моя боль и мое счастье». Будто обо мне написала. Не могу без слез вспоминать эти строки. Наверное, у каждого человека есть своя Любимовка, место на земле, к которому он прикипел всем сердцем еще в детстве.
Лена задумалась. Инне показалось, что она примеряет на себя понравившиеся строки другого писателя.
*
— С возрастом у меня наступило время медленного, вдумчивого чтения. Теперь, знакомясь с новой книгой, я мало интересуюсь сюжетом, потому что, как правило, уже с первых строчек могу предугадать концовку. Я испытываю удовольствие от качества текста. И если он хороший, я наслаждаюсь им. Меня волнует аромат произведения, его фонетическая и лексическая структура, эстетические качества, и, конечно же, социальный градус, этическая и нравственная позиция автора. Куда же без них? Зло часто обряжается в яркие одежды, в этом его необъяснимая привлекательность. Его надо уметь разглядеть, ему надо противостоять, тем более, что у нас сейчас мода на обаяние зла, будто мы находимся во власти дьявола. Во всем происходит подмена… Все у нас не настоящее, искусственное… А ведь зло — это прежде всего отсутствие любви. Немолодые, опытные читатели, наверное, поймут меня, — поделилась Аня. — Лена, в твоей последней книге совершенно невозможно догадаться о ком и о чем будет следующий рассказ, не предсказать и концовку, хотя, казалось бы, судьбы героев тривиальные, каких миллионы, и нехитрый сюжет поддается обычной бытовой логике. Я читала и как раскопки в характерах людей делала, проводила углубленную экскурсию в каждую семью, вникала в особенности юной и зрелой эмоциональности, изучала бесподобные образчики русской (и не очень) души. И будто себя открывала с какой-то новой стороны. Читая, размышляла, куда я иду:
«Лена присылала Ане свои книги?!» — ревниво поразилась Инна.
— Я рада, что заинтриговала и увлекла.
— Взаимно, — улыбнулась Аня.
— Хотелось бы, чтобы читая мои книги, люди становились чуть добрее, ближе, понятнее и роднее друг другу. Жизнь не учит, она сразу жестоко наказывает. Через литературу человек обретает и формирует в себе определенную систему ценностей. По себе знаю. В дошкольном детдоме добрые люди и природа вели меня по жизни. Потом из книг черпала высокое и великое, окунаясь в бездонные кладовые человеческих знаний. Моя тема нужна и важна молодому современному поколению, но как привлечь их внимание?
— Меня устраивает, что твои книги населены невезучими, но сильными героями, борющимися и побеждающими, хотя подчас с большими моральными и физическими потерями. Вроде бы грустные истории, а лучики света оставляют. Это уметь надо находить надежду в том, что, казалось бы, ничего позитивного не сулит. И что тоже хорошо — ты не отметилась излишне радикальными взглядами. Менделеев прекрасно выразился на этот счет: «Кто в юности не был романтиком, у того нет сердца, а кто в старости не стал консерватором, у того нет ума», — сказала Аня так, будто сама присутствовала при произнесении этой фразы.
— Ты почерпнула в моих книгах кое-что нового для себя? Не слишком ли там много вздохов и плача? — спросила Лена. — Особенно в пятой, густонаселенной?
Аня увидела, как внимательно слушают ее подруги и ей захотелось говорить и говорить…
— В самый раз. Не помню, кто из великих мира сего сказал, что нет более длительного, более полезного и дешевого развлечения, чем чтение книг.
— Развлечения? — возмутилась Инна. — Я по гроб жизни благодарна школьному библиотекарю за то, что она вовремя подсунула мне потрясающе грустного Короленко и нежно-печального Гайдара. И даже за патриотический патетический стих о Павлике Морозове, который, как ни странно, заставил меня обратить внимание на поэзию, к которой я тогда относилась с брезгливым отвращением. Он дал мне почувствовать прелесть, обаяние и возможности стиха. Тот автор сумел преподнести, затронуть… Наверное, с тех пор я поняла, что библиотека — это место, где маленький человек превращается в Человека. Мне только в двенадцать лет по-настоящему открылась дверь в литературу. И я принялась поглощать книги с неимоверной скоростью. Думаю, от каждой во мне, пусть даже бессознательно, но осталось что-то хорошее. Конечно, с младых ногтей нас учила окружающая жизнь, что вполне понятно, и все равно очень много в моем человеческом становлении сделали книги. Жалею, что поздно их полюбила. Я из литературы больше узнавала о хорошем, чем из жизни. Читая, я обращала внимание на то, о чем думают другие люди, какие они испытывают эмоции. Книги и еще Лена не позволили мне свернуть на кривую дорожку. Для многих деревенских школьников в нашем детстве чтение книг было наградой за отлично проделанную работу по хозяйству. А теперь не наблюдается паломничества в библиотеки и это сужает горизонты молодежи. Боюсь, что библиотеки, как театры и выставки, скоро станут местом принудительных школьных культпоходов, этакой культурной повинностью.
— Библиотеки? Никогда! — вспыхнула Аня. — Помните, как с появлением телевидения в прессе муссировались темы: «Изображение более действенно, чем слово», «Печатное слово умерло».
— А непечатное осталось, — со смехом прервала ее Инна. — Говорили, что и музыка, и компьютеры развращают. Для наших стариков — книги были окном в мир, для нас теперь еще и телевидение, а для молодежи интернет добавился. И нам надо осваивать его огромное пространство. Мы живем в интересное, по своему прекрасное время!
— Я всё детство жила радостями и горестями своих героев. Это были Кай и Герда, Павел Корчагин, Овод. Помню, фильм «Коммунист» меня потряс. Я себя в нем увидела, свое отношение к жизни. А теперь я боюсь, что не у всех читателей есть готовность и умение прочувствовать жизнь героев книг, с интересом столкнуться в собственной жизни с чем-то непознанным, встать на защиту сначала друга, потом, повзрослев, — Родины. Если внутренний резонанс от книг не происходит, дети не получают удовольствия, а значит, они не будут, как мы, готовыми на подвиги. Надо учить детей читать, пробуждать любовь к чтению. Если ее не прививать, то не появится способности интересоваться и понимать. Чтение не только кайф, удовольствие в узком смысле этого слова, но и сложный духовный опыт, труд души, а иногда и подвиг души. Я говорю и о книгах для взрослых, — в очередной раз раскрылась Аня.