Любовь моя
Шрифт:
— Творчество Анненкова сказалось не только на стихах Эда, — заметила Аня. — Он многим расчистил почву от лишнего, наносного. (Аня держит связь с Эдом?)
— Ах, этот… вышеупомянутый безумно талантливый Эд! — полушепотом «вскричала» Инна, протирая глаза, словно только что проснулась. — Ату его! Ату!
Женщины натянуто рассмеялись. Инна гордо распрямилась, не давая разъяснения своим эмоциям. Мол, всяк по-своему пусть расценивает и изощряется.
Аня, придвинувшись поближе к Лене, сказала:
— А я в твоей детской прозе чувствую музыку твоих прежних стихов».
— Недавно ночью по телевизору роман «Вера» обсуждался. Молодой современный писатель Снегирев «Буккера» за нее получил. Представляешь, автор тоже считает, что герой нашего времени — женщина. Я впервые слышала, чтобы мужчина с таким пониманием и глубоким сочувствием говорил о проблемах женщин и так категорично об инфантилизме современных мужчин. Автор подробно остановился на причинах этого, казалось бы, абсурдного явления. Я слушала и мне казалась, что он читал написанные пятнадцать лет назад черновики моей, так и не вышедшей из-за болезни книги. Он говорил моими фразами! Я была приятно потрясена. Получается, мои «изыскания» в этой области что-нибудь да значили! Вернусь домой и обязательно попрошу в библиотеке эту его книгу.
Инна, уловив мысль Лены, ревниво пробурчала:
— Мужчина получил?! Тебе бы все равно не дали эту премию. И ты знаешь, почему.
— Я рада за него. Мне важно, что Снегирева будут читать мужчины и, может быть, многие из них задумаются не только о своей глобальной миссии на земле, но и о роли в семье.
— А прочитать роман, написанный женщиной им слабо или ниже их достоинства?! — сердито фыркнула Инна.
*
Почувствовав, что неприятно задела подругу, Инна предприняла попытку возобновить разговор.
— Лена, а серьезная болезнь автора может повлиять на качество его книг?
— Накладывает отпечаток. Произведения становятся глубже, трагичнее. Писатель передает свои мысли яснее, четче, без излишеств. Предчувствие смерти очень концентрирует ум. Это одна из причин краткости изложения. Автор торопится успеть осуществить задуманное. В его книгах больше философии, строгих размышлений и четких выводов. В них то пугающая прямота, то жуткая безнадежность. Как-то так, — ответила та.
— А в живописи возникает что-то типа «черного квадрата» Малевича. Да? Его черный цвет — просто космос! Понимал ли он, что за черным квадратом последует красный, а за ним белый? — спросила Инна.
Ей ответила Аня:
— Ты о психике? Для меня «черный квадрат» Малевича не обращен ни к чувствам, ни к разуму. Это просто черное внутри белого. Все люди трактуют его как хотят. Может, этим он и интересен.
— Я бы черный круг нарисовала. Черная дыра — символ вечности и бесконечности. Она, по-моему, философски глубже квадрата. Мне не выпал случай удостовериться в обратном, — сказала Инна.
— Не знаю. Я о Чехове говорила. Он не понаслышке знал, что такое тяжелый недуг, — недовольно пробормотала Лена. — Беспросветность в его прозе отчасти из-за его болезни. Ты могла бы представить себе человека, пишущего веселые рассказы накануне своего неминуемо скорого ухода из жизни или хотя бы
— Это как движение по темному туннелю в понимании того, что ты в преддверии… Он писательством лечил разверстые раны своей души?
— И тела. Когда болезнь неумолимо ведет человека к острой грани смерти, его жизненные ценности будто кристаллизуются. Он начинает понимать, как жадно любит жизнь, как до боли страстно хочет жить… Мне мало того, что моя жизнь продлится во внуках. Я, когда выжила, четко осознала, что должна писать, во что бы то ни стало писать! До последней минуты своей жизни, — прошептала Лена на ухо подруге.
— Чехов, наверное, тоже…
— Не такая жена ему была нужна? — остановила Инну своим вопросом Аня.
— Ну, тут уж…
— Может, им не любовь, не практический подход руководил, а тщеславие? Знаменитая актриса! — предположила Жанна.
— О, мать моя — женщина! Ты давно с головой не дружишь? Еще на кофейной гуще погадай, — резко отреагировала Инна.
Удивительно, но Жанна на грубость не обиделась. «Перескакивают с пятого на десятое. Не уследить за движением их мыслей. Никакой логики в разговоре. Причем тут черный квадрат?» — попыталась она вникнуть в суть беседы подруг.
Лена с трудом встала и направилась к двери со словами: «Я на минутку покину вас».
— Почапала облегчиться? Отлить или влить?
Лена ответила подруге замороженной усмешкой.
— Мой горячий привет толчку, — сказала Инна и разразилась беззаботным смехом счастливого человека.
Аня только плечами недоуменно пожала, мол, ничего тут не поделаешь: непредсказуемая особа со сдвигом по фазе.
Инна встретила Лену привычно-шутливо:
— Твое отсутствие уже начало сказываться… Чайник поставила? Пойду посмотрю «не горит ли степь».
Лена легла и прислушалась. Аня жарким шепотом доказывала Жанне:
— …Карьера инженера Риту уже не прельщала.
Ей было ее не достаточно. А потом пришло время выбирать из двух профессий, решать, что делать со своей жизнью, задаваясь вопросом: «Готова ли я этим заниматься всю жизнь, и буду ли я при этом счастлива?»
— Это ты к вопросу о деньгах или еще о чем-то? Чтобы стать знаменитой в физике, ей таланта и запала не хватило, а никому неизвестной она не хотела оставаться, — беззастенчиво проехалась на счет Риты Жанна. — А теперь она завалена премиями.
— Значит, сделала правильный выбор. Кажется, Гюго сказал, что популярность — слава, разменянная на пятаки.
— На медяки, — уточнила Лена, вслушавшись в тихий разговор теперь уже Ани с Инной.
— Рита с тщательностью ювелира работает над словом, терпенья ей не занимать. И свою творческую фантазию не ограничивает, дает полную свободу воображению. Прекрасно на контрастах сравнивает различные времена, чтобы почувствовать аромат обеих эпох, — сказала Аня.
— Тургенев говорил, что талант — это подробности, — заверила Инна.