Любовь моя
Шрифт:
— Может, Ритина манера — взгляд со стороны, а ее творчество — одна из возможностей сохранить себя как личность.
— И развить, — дополнила ее мысль Аня.
— Избавившись от ада в себе, — продолжила свою мысль Жанна.
— Ух ты ка-ка-я!
«Инка думает, что в этом месте я должна засмеяться? Фигу ей», — безосновательно разозлилась Жанна.
— Меня удивляет и радует мощный внутренний потенциал, особая природа Ритиной выразительности, причудливая игра образами и фразами, странная сдержанность и плотная содержательность некоторых ее простых наблюдений. Странная, но не бредовая.
«Интересно, Аня понимает смысл ею сказанного или начиталась чужих
— История умалчивает о некоторых Ритиных особенностях…
— Инна, прошу тебя, «не включай заумного дурака», — тихо попросила Лена.
«Защитила Риту. Я очарована. Даже ее необщительность значительная, предполагающая симфонию переживаний. Молчит, а сама, между прочим, всё подмечает! Может даже обстоятельно обдумывает набросок будущего рассказа и нас туда включает», — по-детски порадовалась Аня.
— Отвечать любезностью на любезность? Искать причины людских бед, самой не окунувшись в среду, в обстоятельства? — упорствует Инна. — Ей чужие несчастья интересны? Дети любят веселые книжки и страшные, но обязательно с хорошим концом. Страшное, если оно не скомпенсировано, действует молниеносно. Оно убивает. И взрослые, в большинстве своем, мечтают об удачных судьбах полюбившихся героев, потому что им самим хочется быть счастливыми.
— Несчастья больно задевают. Но о них все равно надо писать, чтобы меньше было в семьях горя. Что еще излишне экстравагантного числиться за Ритой с твоей точки зрения? Вспомнила, что Рита в угловато-ломанной манере изобразила судьбу сумасшедшей? Даже я читала этот рассказ… А как иначе?.. Видно твои собственные жизненные наблюдения не так уж просты и позитивны, — острым жалом крючка издевки подцепила Инну Жанна. — Тебе документальная проза интересней? Сухие строки не так тревожат?
Аня не поняла ее намека.
«У Жанны с Инной одна фраза логично не вытекает из другой. Разнобой в беседе потому, что каждая как бы отвечает на мысли, возникающие в ней согласно собственному восприятию темы. К тому же Инна все время противоречит и нам и себе», — объяснила себе свое недопонимание Аня.
— Документальные? Не люблю в прессе грубые, малохудожественные, провокационные статьи. (Кто бы мог подумать?) Ладно, больше не буду критиковать, надоело. Сойдемся на том, что я уже высказала, — насмешливым тоном успокоила Жанну Инна и бросила короткий взгляд на Лену. — И все же Ритина последняя книга особняком стоит в ряду остальных.
— Она не изменяет своему имиджу, — опять, закипая, возразила Аня.
— Ты таки прочитала ее или на чье-то мнение опираешься?
— Не только тебе надо быть на высоте. Я долго в нее вчитывалась. В каждой Ритиной фразе бездна пространства для собственного осмысления. Отчасти это область и моих интересов. И хотя многие люди по жизни Риту не особенно радуют, она любит их и жалеет. Они дороги ей до слез, до боли в сердце. Это чувствуется во всех ее рассказах.
— Ха! Звучит убедительно! Не возвеличивай Риту. Кому нужны твои панегирики? Так ты в ней до глубин типа Достоевского доберешься и вовсе потеряешь чувство меры, доведя свои высказывания до абсурда, многопонимающая ты наша! По мне так это мутноватая история. А может, на самом деле Достоевский стоит за Ритиной спиной и мешает ей писать по-своему? — рассмеялась Инна. — Ее излишний психологизм не давит тебе на мозги? Он прорывается в самую глубину, в толщу подсознания? Будь моя воля, я бы пустила его в распыл.
— Достоевского я люблю за то, что он говорит о том, во что я не вникала и мало чего понимала. Но язык его для меня тяжеловат, — созналась Аня.
—
«Инна оттачивает мастерство и делится своими знаниями, чтобы они в ней не закисали или опять просто «разводит» девчонок? Все-таки она прирожденная актриса! И даже когда говорит полнейшую чушь, на нее приятно смотреть. Театр в ее лице потерял великого трагика. А может, комика. Такого, что многие из современных лицедеев за ней чемоданы носили бы. И закрывать ей рот, значит, хотеть невозможного. За талант можно многое простить. Ей бы королев играть». — Лена еле заметно улыбнулась своим мыслям.
— Не слишком вразумила. Ты уверена в своем выводе? Не для красного словца сказала, не затем лишь, чтобы только подискутировать? Сознавайся, это существенно разъяснит ситуацию и облегчит наш диалог, — всерьез восприняла слова Жанны Аня.
— Ты лучше объясни мне, откуда в Рите этот, казалось бы, неоправданный оптимизм с ее-то грустной биографией? — попросила Жанна.
— Все очень просто. Сама она обручена с печалью, поэтому не хочет, чтобы читатели, закрыв ее книгу, уносили с собой в душе только горечь, — объяснила Аня. — К тому же она живет с пониманием, что самое прекрасное — оно здесь и сейчас. А то ведь есть люди, которым в хорошую погоду солнце жить мешает, в плохую — дождь. Ничем им не угодишь.
— Обручена и обречена, — неодобрительно фыркнула Инна. — Александр Грин писал «Алые паруса» голодным. Тощие крысы бегали по его комнате. Его чувства явно не совпадали с тем, что он видел вокруг себя и что, витало в смрадном воздухе его квартиры.
— То были его мечты. Тогда он был молод и взирал на мир глазами счастливого человека. Он любил жизнь и надеялся, что она ответит ему взаимностью.
— Сытому и богатому не о чем мечтать, — подметила Жанна.
— Счастье всю жизнь гналось за Ритой… и догнало ее только в книгах, — грустно пошутила Инна. — Судьба хоть в этом ей пока благоволит.
— Грин в зрелом возрасте писал совсем иначе, чем в юности, — с сомнением в голосе подсказала Жанна.
— Самые отъявленные циники — это жестоко разочаровавшиеся бывшие удивительно светлые романтики, — высказала свое мнение Инна. — И мы в юности, растворяясь в культурном пространстве привлекательной фантастики, некоторое время не способны были жить в реальном мире. Воевали, бузили… кому на сколько сил хватало.
— И Риту ждет судьба Грина? — испугалась Аня.
— Она женщина и уже не молодая.
«Вот и понимай эту Инку как хочешь». — Аню вдруг охватило непонятное волнение. Она заметалась, не желая поддерживать разговор, и попыталась разобраться в себе, в своей якобы неадекватности.
10
— Почему слава обрушилась на Риту? Попала под раздачу? — Это Жанна захотела возобновить беседу. Она слишком мало знала о жизни подруг.
Но тема не получила развития.
«Опять вскочила. Ох, эта ее странная противная манера во время разговора долбить своим «комиссарским» пальцем грудь ближайшего из слушателей! Уже раз десять за сегодняшний вечер ее замечаю. Может, она еще и пуговицы откручивает у собеседников, если таковые имеются в наличии? Почему я любые слова Жанны воспринимаю в штыки? Для меня они все равно, что красная тряпка для быка. — Инна сделала мысленную паузу. — Как автомат Калашникова в руках неврастеника… Хочется выхватить и расстрелять… Он бьет избирательно, целенаправленно… Хорошо, что не бомбу. Нервы? Я ей завидую? Особо нечему. Что меня в ней так бесит? У нас с нею психологическая несовместимость?».