Любовь моя
Шрифт:
— Но какой у француза гонор! Меня, например, утомляют его параллельные сюжеты и сцены, перегруженность вычурными деталями. Люблю, чтобы сюжет плавно разворачивался, по старинке, чтобы тема как роза распускалась. Читаешь, не торопясь обживаешь текст. Делаешь его своим, родным, проникаешься им. И вот уже чувствуешь, как автор вдохнул душу в свое творение… — Жанна, рассказывая, от удовольствия прикрыла глаза.
— И в детективе подозреваемые как лепестки ромашки по одному должны «осыпаться», постепенно открывая сердцевину — убийцу? Мозгами лень шевелить? А мне кажется, что все нововведения француза удачно вписываются в произведение.
— И ты о Бегбедере много знаешь? — удивилась Аня.
— Как же иначе? Земля слухами полнится. Но мне сведущие люди говорили, что он слабый писатель.
— А каково твое собственное мнение?
— Ничего. Вполне себе такие вещи… Но я всегда стою за воплощенную Пушкиным простую чистую форму прозы и стиха.
— И, тем не менее, ты осилила Бегбедера? Классика уже не греет? А вот «Гомера» в студенческие годы тебе не удалось дочитать, — зловредно напомнила Жанна.
— Когда поумнела, одолела, — неожиданно спокойно ответила Инна. — Так вот, при всем при том, — она продолжила разворачивать начатую мысль, — главными в структуре произведений Бегбедера — их фокусами — являются диалоги. По-моему, приданию им живости и яркости, он уделяет особое внимание. У него прелестная речевая аранжировка событий, хотя герои иногда скатываются в сторону, я бы сказала, личных отношений.
Совсем как у Риты. Она тоже в основном проявляет себя не традиционно, не через действие, а в непредвзятых раскрепощенных диалогах. Они высвечивают чувства и характеры ее героев, воспринимающих жизнь, как говорил Пастернак, «без помпы и парада», именно в них сквозят их судьбы. У нее есть произведения, сплошь состоящие из диалогов. Она предвосхитила «открытие» француза? Еще мне импонирует ее манера высказывать горькую правду с ироничной усмешкой, поражает чувствительность и беспощадная зоркость к нелепостям жизни. Ее герои узнаваемы.
— Всё споро (быстро) и четко разъяснила. Похоже, знаменитый француз больше внимания обращает на фабулу, а не на язык произведения. А ведь слово — мера Мира, — заявила Жанна.
— Одна из… — напомнила Инна.
— По религии — главная. «И было Слово, Слово Божье».
Лена неожиданно для всех произнесла как что-то сокровенное:
«Лишь Слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте…
Звучат лишь Письмена.
И нет у нас другого достоянья».
Лишь слова и буквы остаются навечно… Книги.
Наступило длительное, ничем не нарушаемое молчание. Женщины «переваривали» сказанное Леной?
— А как же заявление апостола Павла о том, что Царствие Божье не в Слове, а в Силе? — будто опомнившись, спросила Инна без иронии.
— Эта фраза из другой «оперы», — досадливо поморщилась Жанна.
— У меня даже кровь в жилах от радости закипела. А ты… разочаровала, — насмешливо отреагировала Инна. — Жанна, растолкуй, почему все апостолы мученически погибли? Потому что трижды предавали своего учителя или все-таки потому, что зло непобедимо? Они наблюдали деяния Христа и то отреклись от него. Что же можно требовать от простых современных мирян?.. Теперь во многих людях отсутствует желание уничтожать в себе беса. Добро только
— И ты по мою душу… — Жанна нервно заерзала на постели. То обопрется о стену, то примостит голову на подушку. И так, и этак ей не нравится, потому что пребывает в несвойственных её характеру сомнениях. Ей стыдно за них, хотя и понимает что в жизни всё на полутонах, что в ней много оттенков серого. И радости маловато, чтобы ее расцветить… А в религии всё на контрастах. Чтобы успокоиться, она взяла на тумбочке книгу, открыла ее на заложенной странице и попыталась отвлечься чтением.
— А теперь говорят, что человек — мера всех вещей, — сказала Аня. — Потому что он единственный способен разгадывать тайны Мироздания.
— И эта мера дана Богом, — добавила Жанна.
— Помолчи! — раздраженно прервала ее Инна. — О мере еще в древней Греции изрек Протагор. Мы сейчас о литературе речь ведем.
— А по мне так важна не форма — она вторична, — а мысль-послание, суть, — продолжила наступать Аня.
— Твое понимание устарело. Каждая эпоха скрывает свои смыслы за формой, а каждый писатель со своей долей правды и вымысла доносит то, что он в ней, в этой эпохе, разглядел. Иногда даже что-то абсурдное. Тогда трагичное становится комичным. И художник наляпает чёрт-те что и говорит: «Я так вижу», — покривила губы Инна.
— Помяните мое слово: мишура стряхнется и все вернется на круги своя. Классические принципы вечны, — категорично заявила Аня.
— И всё? То есть современный писатель должен быть скупым на слова?
— Разные писатели нужны, — спокойно ответила Аня.
«Зачем они затеяли этот спор? Желают больше узнать? Сами хотят высказаться? Время надо чем-то занять?» — привычно, но вяло размышляет Лена.
— Лена, а правда, что писательство не требует осознанности, чтобы не быть предвзятым? — спросила Аня.
— Обо всех не скажу. Иногда, когда я пишу, — да. Материал владеет мной, то ли извне, то ли изнутри… Мысли текут неконтролируемо. Это как бы естественное состояние. А вот когда правлю текст, тут всё подключается.
— Автоматическое письмо у Пруста переняла?
— Сама его из себя на уровне интуиции «родила», — с улыбкой ответила Лена подруге.
— …Рита пытается противостоять засилию насилия… Искусство должно объединять людей, а не наоборот. А современная культура — шумиха и мода, но не искра, зажигающая свет в душе человека. Ужас, убийства стали ее неотъемлемой частью… и человеческое отчуждение от безудержного эгоистического потребления. Об убийствах в импортных сериалах говорят бесстрастно, как о чем-то обыкновенном, житейском. Ни страха, ни ужаса в глазах. Хорошо изображают только ненависть и злость. И наши артисты им подражают: бьют, калечат без разбора.
Сквозь туман сознания у Лены в мозгу пробилась краткая мысль: «Снизошло прозрение. Наверное, это Анин тезис».
— …А лезвие Ритиной иронии пока не затупилось, не покрылось зазубринами.
— Что, часто пишет о неподобающих, непотребных вещах? — скроив наивную рожицу, спросила Инна.
— Не жалуешь ты Риту. Тебе бы только извращать, передергивать. А у нее четкое интуитивное понимание природы вещей, — сказала Аня и тут же обидчиво подумала: «Опять эти ее дурацкие выходки. И чего Ленка церемонится с ней? Ведь может быстро поставить на место. Ей проще не замечать? Этот вопрос у них раз и навсегда закрыт? Собственно… разве она к ней приставлена?»