Любовь моя
Шрифт:
— Я выскажу свое определенное мнение: решающее слово за читателями, — сказала Инна.
— Разве не за критиками? — удивилась Аня.
— У нас сейчас нет неистовых Белинских, которые могли бы открывать новые таланты или разбивать их в пух и прах. Вернее сказать, зоркий глаз и чутье, может, у кого-то и остались, но нет приложения их способностям. От того-то и «поэт в России теперь не больше, чем поэт».
— Тогда за издателями?
— Их только прибыль интересует, — отвергла Инна предположение Ани.
— Значит, все-таки, за читателями. Я не присваиваю себе несвойственные функции, и все же скажу:
— И плачем по ушедшему времени. И мы успокаиваемся ее отсылками к любимому прошлому: «Как много всего хорошего было в нашей молодости!» — съязвила Инна.
— За этим, как ты считаешь, плачем, стоит огромное страдание, связанное с разрушением страны и идеалов, осознание новых, трудно воспринимаемых истин, непопадание в нужное русло. Рита не стремится разжалобить, но своей правдой вызывает сочувствие. В ее последних книгах серьезный, трагический фон не случаен. Он соответствует времени. Писатель должен смягчать нравы людей и, как Пушкин, пробуждать добрые чувства. И Рита этим занимается, — обосновала Аня свое мнение.
«Должен, должен… Перебивают друг друга, засыпают советами, будто предлагая их, хотят утвердиться в достоверности своих знаний. Страна советов… Любят судить обо всем на свете без серьезных на то причин. И откуда эта неутолимая жажда высказываться? Собственно… иначе как бы люди общались?» — вяло, внутри себя, отреагировала Лена. Выплескивать свои мнения вслух у нее не было ни сил, ни желания.
— Выдающийся писатель Катаев говорил, что главное — духовная красота, та самая, что спасет мир, и душевность героев, а желание улучшить свой стиль и красота слова — флоберизм — на втором месте. Мне кажется, что раньше поэты с возрастом приходили к гениальной простоте, а сейчас наоборот — максимально усложняют свои тексты, считая это величайшим достоинством, — уверенно сказала Аня.
— Главное, важное! Одна знаменитая писательница две строчки уделила беде своего героя и на десяти страницах «выписывала» его квартиру и облака в день его гибели. И что из этого следует? — небрежно фыркнула Инна.
— Где мужчина, рассуждая с холодным носом, может обойтись двумя-тремя фразами, там женщина, бросившись в эмоции, развезет кисель на полкниги. Так? — предположила Жанна.
— Кто-то должен и эмоции выражать. Мы не деревянные, — возразила Аня.
— …Разумеется, Рита занимается делом ей предназначенным! Но что она нам желает доказать, никто не знает, — снова пикирует Инна, вызывая на спор дремотно настроенных подруг.
— Мало кто понимает, что сильной стороной Ритиных книг для взрослых является сочувствие не отдельным личностям, а всему ходу жизни в целом. Без этого основополагающего фундамента ее книги — просто набор интересных историй. А если еще опустить философские рассуждения, лишить книги углубления в суть, что тогда остается? События и факты можно узнавать из газет. Вот поэтому, чтобы почувствовать вкус и запах эпохи, надо читать хорошую художественную литературу, — осталась принципиальной в своих рассуждениях Аня.
— Типа Ритиных? — Инна приподняла тонкие ниточки своих изящных бровей.
— И ее тоже. Ей удается полностью
— Умело его маскирует, — усмехнулась Инна. — Да, вот еще что я заметила: в последней Ритиной книге главный герой, по сути дела, отсутствует. Он тонет в массе других. Это плохо. По мне так он должен быть один, а остальные ниже, проще, незаметнее. Может, я потерялась в ее образах и закопалась в их чувствах? И потом, ее персонажи совсем не героические. У них одни страдания и переживания.
— В мирное время достойно выносить трудности быта и есть героизм. Много ты видела в своем окружении современных мужчин, умеющих их преодолевать? Как только начинаются в семье проблемы, так и… замелькали их пятки. Отсюда пятьдесят процентов разводов, — заверила подруг Аня.
— А одна треть детей появляется на свет вне брака из-за того, что фильмы с телеэкранов внушают глупеньким девчонкам: рожайте и тут же найдете себе миллионера? Или эта цифра растет за счет женщин после тридцати, рожающих детей «для себя»? — спросила ее Инна.
— А бывает и того интересней. Жена успешная, а муж в загоне, так он тоже из семьи уходит, из самолюбия, оставляя благоверной всю заботу о детях, — сказала Жанна. — Живет у нас во дворе один такой «несчастный». Когда трезвый — красивый, неглупый мужчина, а как напьется — фу, гадкий алкаш. Обижается, что я с ним без должного уважения разговариваю. «Разве вы сами себе таким нравитесь? — удивляюсь я. — Посмотрите на себя в зеркало. Кем вы стали? Не уважая себя, вы не можете ждать уважения от других». А он злится, матерится. Его сын не хочет признавать отца-пьяницу, от которого ничего кроме тумаков, не видел. И правильно. Отцы должны знать, что для любви к ним детей недостаточен только сам факт их отцовства, любовь надо заслужить, — сказала Жанна. (Она тоже одержима темой семьи и брака?)
— Опять мы отвлеклись на частности. У Риты четкие, колоритные типажи. А любимого героя каждый сам себе выберет по вкусу. Зачем навязывать? — увела Лена подруг от разговора по типу песенки «У попа была собака».
— Ха, Рита доказывает, что культурные люди могут жить рядом дружно и радостно. А сама строго, отрешенно и чуть свысока взирает на все происходящее, будто живет где-то сбоку, на отдельной планете или в параллельном мире, лишенном бытовой принадлежности, в пространстве, где ее любят, уважают и ценят, что весьма странно с позиции современности. Это никуда не годится. (Лене противоречит?) Надо же самой в жизнь с головой окунаться! Личные ощущения и впечатления — импульс к творчеству. Как же без них? В этом я улавливаю отголоски ее мечтательности и детдомовского идеализма.
— Инна, иди ты к лешему! — взбрыкнула Аня.
— Зовут — иди, посылают — беги, — весело огрызнулась Инна.
— Ни дать ни взять — клоунесса… Не все быстро и органично приживаются в новом мире. Некоторые не могут отречься от прошлого, пытаются приладиться, абстрагируясь от всего мерзкого, — заметила Аня, и, взглянув на своего неуемного и надменного оппонента, подумала недовольно: «Монумент! Непрошибаемая».
«Куда делась Анина нелепая застенчивость?» — удивилась Жанна и предположила: