Любовь после никогда
Шрифт:
Габриэль ставит меня на ноги и поправляется в штанах. Я незаметно выхватываю у него штаны и позволяю штанинам джинсов свисать надо мной.
Его взгляд далеко не вежливый, граничащий с враждебностью. — У меня есть незаконченная пьеса. Если ты нас извинишь.
Да, незаконченная пьеса. Я купила билет, чтобы получить доступ к необходимой мне информации, а мое тело — это валюта. Пора перейти к следующему шагу. Он обнимает меня за талию и прижимает к своему безопасному телу. Предупреждение в его тоне до боли ясно, и любой, кто находится в здравом уме, должен
Естественно, Джейд это не волнует. Она сосредоточивает свое внимание на Габриэле. — Дай мне знать, если ты когда-нибудь будешь готова к повторному выступлению. «Подземелье» будет очень радо видеть вас обоих.
Я вынуждаю себя улыбнуться. — Рада, что тебе понравилось, — мурлычу я Джейд. — Я выбрала правильного партнера для своего дебюта, — я подыгрываю ему, сжимая его в ответ. — Действительно красивый член.
— Да. Я знаю, — жестко отвечает она.
Я наклоняюсь к Габриэлю, давая от себя малейшую дозу и отбирая от него малейшее утешение.
Его пальцы прижимаются к моей пояснице, уводя меня от Джейд и оставляя ее позади.
— Она хочет тебя, — шепчу я Габриэлю.
Он гримасничает, его губы скривились в беззвучном рыке, и он игнорирует меня, пока не распахивает дверь в одну из частных комнат. Разумеется, она занята, и четыре человека внутри представляют собой спутанную массу конечностей.
— Убирайтесь к черту. Сейчас, — он выкрикивает предупреждение четверке и ждет, пока они разбегутся, прежде чем запереть нас внутри. Когда он поворачивается ко мне, выражение его лица становится совершенно враждебным. — Ты ревнуешь? — спрашивает он меня.
Странная энергия между нами дает еще один импульс, более сильный, чем раньше, и мне приходится тщательно обдумывать свои слова. Я смотрю на него так, будто никогда его не видела, и только потом понимаю, что он все еще держит меня.
Я выдергиваю у него руку, но он не отпускает. Его глаза изучают мое лицо.
— Конечно, я не ревную, — ровно отвечаю я.
Его руки ласкают мои плечи, мою шею, мои руки. — Как ты себя чувствуешь? О чем ты думаешь?
Я рычу, мне некомфортно. — Вокруг никого. Тебе больше не нужно притворяться, — говорю я ему. — Тебе не обязательно вести себя так, будто ты действительно беспокоишься обо мне.
Он хмуро смотрит на меня, его брови предупреждающе сдвинуты вниз в виде темной буквы «V». — Всегда есть на кого притвориться, — отвечает он. Он бросается обыскивать комнату, и я впервые воспринимаю все это. Мягкие ткани, голые стены. Я практически вижу, как в его голове работают колеса, прежде чем он вытаскивает из угла небольшую скрытую камеру. — Кроме того, тебя не было со мной на той сцене. Придумывай все оправдания, которые хочешь, но ты стукачка, черт возьми. Ты можешь считать себя отважным детективом, но я тоже умею читать людей. Я знаю, когда кто-то отстранился.
Он обращает на меня всю силу своего внимания, и этого достаточно, чтобы заставить меня извиваться. Каждая часть меня горяча совершенно по-другому, чем когда он скользнул внутрь меня.
—
Он швыряет мне мою разорванную рубашку, чтобы вытерла его сперму.
— Я не идиот, — огрызается он, когда я яростно вытираюсь. — Когда ты согласилась работать со мной, это указывает на соглашение, в котором оба человека понимают отношения.
— У нас нет отношений.
Нарастающая волна страха наконец отступила, и я снова в своем теле, на земле. Почему-то я чувствую себя одновременно лучше и хуже, чем до того, как мы начали.
— Мы делаем это до тех пор, пока это дело не будет завершено. Я не хочу, чтобы ты говорила, что я воспользовался тобой, потому что мы оба занимались этим с открытыми глазами, но присутствовал только один из нас.
Я провожу рукой по волосам, не в силах с ним спорить.
Мои внутренности скручиваются вместе, а остальной части меня нужно двигаться. Необходимо что-то сделать, чтобы избавиться от маниакальной, напряженной энергии внутри. Комната слишком мала, но мысль о том, чтобы вернуться на первый этаж после того, что произошло, наполняет меня страхом и мучительным чувством неправильности.
— Тогда перестань вести себя как идиот. А еще лучше, перестань вести себя так, будто ты этот чертов потрясающий парень, который действительно заботится обо мне, хотя это неправда. Это не что иное, как поступок, из-за которого меня убьют, потому что я тоже идиотка.
Он подходит ближе, и я стучу его по плечу, заставляя отойти на шаг назад.
— Тебе понравилось, — в нем есть что-то обнадеживающее.
— Тебе понравилось. Точно так же, как тебе нравится трахать любую другую шлюху, потому что ты не можешь жить с самим собой. Ты ублюдок, и шлюха. Вот почему ты приходишь в такие места.
Я сразу же сожалею о том, что сказала. Я точно знаю, почему я сорвалась. Потому что я не могу с этим справиться, и хотя самосознание должно что-то значить, оно означает херню, когда дело касается здоровых способов справиться с травмой.
— О ком ты вообще говоришь? — Габриэль отвечает тихим голосом. — Я? Или ты? Я разобрался со своим дерьмом.
— Ты убийца, — я провожу руками по лицу, когда реальность ситуации приближается. Я полицейская и позволила убийце меня трахнуть. Сильно? Убийца прав. Я знаю, что нужно для хороших отношений Дом/Саб, и я посмеялась над этим с Габриэлем. — Мне никогда не следовало соглашаться работать с кем-то, кто…
Скорее всего, убил моего отца. Или, по крайней мере, знает, кто это сделал.
Хмурый взгляд Габриэля становится еще сильнее, его глаза становятся холодными и смертоносными. — Я не настолько облажался, чтобы гоняться за дочерью одного из своих жертв. Поверь этому.
Дерьмо.
Откуда он знает?
— Я вижу это по твоему лицу, — он отвечает на мой невысказанный вопрос, когда я просовываю руки в бретельки бюстгальтера. Моя рубашка испорчена, но, по крайней мере, у меня есть куртка.