Любовь после никогда
Шрифт:
Все вокруг продолжают заниматься своими делами, и я не могу сосредоточиться ни на одном из них. Шум толпы превращается в рев зверя, и мои уши наполняются помехами. Мое тело может хотеть Габриэля, но все может пойти наперекосяк очень быстро, если страх перед сценой и настоящий ужас решат взять бразды правления в свои руки.
Мгновение спустя Габриэль снова стоит у моего локтя. — Я разговаривал с владельцем. Мы следующие, куколка. Сказал им, что сегодня вечером у меня отчаянная потребность в чертовски сексуальном
Я вдыхаю, слегка склоняя голову перед Габриэлем. Выключи все это.
— Иди к сцене. Я встречу тебя там. У тебя это есть, — шепчет он, и холодок пробегает по моей спине. Моя грудь сжимается, и из моего тела течет кровь.
Я подчиняюсь. Даже это борьба, из-за которой я чувствую себя слабой. Как будто я отдаю часть себя. Я отказываюсь оглядываться назад и не понимаю, куда идет Габриэль, но добираюсь до лестницы. Вверх один, затем два, три. На саму сцену.
Внутри меня нарастает крик, потеря слишком многих вещей в моей жизни растет, пока не становится слишком большой, чтобы я могла ее вместить. Если я позволю этому ускользнуть, если я начну рыдать, как банши, тогда наша сегодняшняя фарса закончится, не успев начаться.
Я сосчитала до 100, пап. Я посчитала до 100.
Мой внутренний голос эхом раздается в моих ушах с силой бушующего торнадо. Красный свет мелькает на первом этаже гостиной, и когда я смотрю на свои руки, они залиты кровью. Кровь. Папина кровь — это все, что я вижу. Еще один крик застревает в моем горле, и перед моими глазами плясают черные точки. Моя грудь сдавлена до такой степени, что я не знаю, где нахожусь. Руки трясутся, я поворачиваюсь по кругу.
И вдруг они становятся устойчивыми.
Они есть у Габриэля. Держит меня.
Я делаю шаг назад, и он ловит меня обеими руками, удерживая перед собой, его зеленые глаза ничего не выдают, кроме его уверенности. Этого должно быть достаточно. Знать, что его контроль под контролем, а мой нет.
Его рот накрывает мой одержимый поцелуй, и тогда я уже ни в чем не уверена. Он чувствует вкус полуночи и греха.
— Ты ни перед кем не встаешь на колени, Лейла, — шепчет Габриэль мне в рот. — Но ты сделаешь это для меня. И тебе это понравится.
По мне пробегает бьющийся пульс, и небольшая часть меня расслабляется.
Его пальцы впиваются в мои руки, и я откидываю голову назад, чтобы получить лучший угол и лучший доступ к нему.
Теперь этому нет никакой поддержки. Не то чтобы это был подходящий момент.
Это самая странная сделка, которую я когда-либо заключала в своей жизни, и мысль о том, чтобы ее остановить, сейчас кажется ненадежной. Не тогда, когда между нами очень настоящий жар и вполне реальное желание сохранить контакт и запомнить его вкус.
Пользуемся ли мы друг другом?
Имеет ли значение, если мы используем?
Его
Я выключаю все это и закрываю глаза, моя грудь трепещет.
Довести дело до конца — мой выбор. Как бы это ни было неудобно, это все мой выбор.
Целуя меня, он ведет меня дальше на сцену, к креслу. Он проводит пальцами по моим рукам, вниз к ребрам, к нижней части живота.
В моей голове тишина, и я вижу только его. Его рука скользит вверх по моему горлу, сжимая, давая понять, что это он контролирует мое дыхание. Он хватает мою куртку и дергает ее, отбрасывая в сторону. Затем он снимает с меня рубашку и лифчик.
Прохладный воздух раздражает мою кожу, и по коже пробегают мурашки. Он проводит пальцами по изгибу моей задницы и бедрам.
— Лейла. Останься со мной. Будь со мной.
Его слова предназначены только для меня, а его голос обманчиво добр.
Поступок?
Я не могу дышать. Мы едва начали, а я уже мокрая и нуждающейся. Я выпрыгиваю из кожи, когда он прижимает пальцы к моей груди, его мрачный смешок пронзает мое сердце.
— Как ты себя чувствуешь?
Я издеваюсь. — Почему тебя это волнует?
— Потому что ты видишь остальную часть комнаты, — Габриэль скользит пальцами по моим плечам и волосам, прижимаясь всем телом к моему. Его рука снова сжимает мое горло с малейшим давлением, прикосновением, которое подразумевает его власть надо мной.
Пальцы ног сгибаются в туфлях.
Я замираю, когда он сильнее прижимает меня к себе, его пальцы танцуют по шву моих штанов.
— Ты горишь, — шепчет он резким голосом.
Что я ему вообще скажу? Приятно слышать, как он признает, что тут жарко.
— Пожалуйста, Габриэль.
Я не уверена, о чем прошу, но когда я пытаюсь повернуть бедра к нему, он разворачивает меня.
— Руки на спинку стула, — на этот раз я не смогу удовлетворить его требование.
Я теряю всякое чувство контроля, когда он щиплет меня за плечо.
— Ты хочешь, чтобы они получили удовольствие от шоу, не так ли? — спрашивает он, проводя зубами по моей шее. — Каково будет, когда я заставлю тебя кончить и кричать на всю аудиторию?
Свет настолько горячий и красный, насколько это возможно, и делает невозможным увидеть людей на первом этаже, развалившихся на диванах и стульях со своими партнерами под рукой.
Негласные законы «Бархатного Подземелья» не имеют значения здесь, в «Кнуте». Люди, входящие в эти двери, знают, что их здесь ничто не удерживает. Они вольны безрассудно преследовать свои собственные удовольствия, в каких бы формах они ни выбирали.