Любовь после никогда
Шрифт:
Наш ведущий, двадцатишестилетний Марио Мартинелло, отвечает, но дверь открывается только до цепи на замке.
— Да? — он щелкает.
— Если ты не откроешь дверь, мне придется ее выломать. — только Девану удается выразить свою угрозу разговорным языком, поскольку мы оба вместе держим наши значки.
Жирный шарик, похоже, готов сказать Девану что-нибудь гадкое, о чем он рано или поздно пожалеет, когда я сломаю ему руку, прежде чем его взгляд упадет на меня. Он пристально смотрит на меня с ног до головы, прежде чем жирный шарик облизывает
— Хорошо, конечно, — легко отвечает он. — Все, что я могу сделать для лучших представителей Империя-Бэй.
Он отступает назад, пропуская нас внутрь, и проводит рукой по волосам, отталкивая их от лица. Это движение не делает его лучше. Во всяком случае, он обнажает большую часть его рябой кожи, а его улыбка не показывает мне ничего, кроме потрескавшихся и желтых клыков.
Деван останавливается в коридоре, не желая идти дальше, и Марио жестом предлагает нам следовать за ним в гостиную. К одной из стен придвинут диван в черно-красную клетку, а большую часть противоположной стены занимает гигантский телевизор с плоским экраном.
— Чем я могу вам помочь? — спрашивает Марио.
Деван убирает значок обратно в карман куртки. — У нас есть к вам несколько вопросов, мистер Мартинелло.
Мы отвечаем на стандартные вопросы: где, когда, почему, как. Делаем все возможное, чтобы Марио раскрылся, но при этом мы не выдали слишком много. В конце концов мы добрались до золота и истины.
— Да, Кенди была моей сабвуфером, — Марио смотрит на меня, пока говорит. — Одна из многих. Вы, дамы, обычно не любите останавливаться, когда у вас есть такой дом, как я.
Я почти поставила его на место, внутри меня нарастала жажда крови, а руки чесались от ужасных расколов костяшек пальцев, пока Марио выглядел еще хуже, но вмешался Деван.
— Вы были последним, кто видел ее живой, — продолжает он.
Я хочу выпотрошить Марио, когда он смеется. — Так вот почему она не отвечает ни на один мой звонок. Давно ее не видел, думал, что она сбежала. Она была чем-то напугана, — он изучает свои ногти. — Не хотелось возвращаться на наше место, понимаешь? Думал, что ей просто нужны отношения, и когда она не смогла меня связать, она ушла.
Я усмехнулась, не в силах сдержать звук. — Это ваша непосредственная мысль? Вы, должно быть, меня обосрали, Марио.
Габриэль проявляет гораздо больше изящества во время допроса.
Я сжимаю челюсти. Никакие мысли о Блэквелле здесь не приветствуются.
Он проводит языком по зубам. — Хочешь, я тебе покажу? Я не против дать тебе немного вкуса. Первый бесплатный, — отвечает он.
Я слышала и хуже. Опять же, я тоже слышала лучше.
Деван раздражен. Его лицо ничего не выдает, но я узнаю небольшие намеки на то, что он ничем не может помочь. Кожа под его мочкой левого уха всегда странно подергивается, и он склонен раздувать ноздри, когда ему не удается дойти до предмета так далеко, как хотелось бы. — Расскажите
Его ручка замирает над блокнотом. Он хранитель этих вещей. Его почерк намного лучше моего.
— Это маленькое местечко, известное как Кнут, — он продолжает смотреть на свои ногти так, словно действительно обеспокоен своей внешностью, хотя это определенно не так. — Мне нравится встречаться там со своими сабами. Высший класс, если вы понимаете, о чем я.
Это указывает на то, что он скоблит дно бочки.
— Значит, Кенди чего-то там боялась? Поэтому вы встретили ее возле греческого ресторана? — Деван продолжает.
— Если она испугалась, значит, что бы это ни было, оно находится глубоко внутри нее, — говорит Марио. — И вы не получите информации от самых развратных людей там, если вы не один из них, если вы понимаете, о чем я говорю, — он смеется и показывает еще больше зубов. — Кнут — не место для полицейских, особенно если вы входите в священное место, не заплатив.
Он прав, и я это знаю. Марио наконец-то говорит правду, и мы не собираемся получить от него большего, чем уже получили. Толкнув его, он замкнется сильнее. — Не покидайте город, — говорю я ему, когда мы уходим.
Мы уже в машине, прежде чем Деван заговорит. — Я знаю, что ты собираешься идти. Будь осторожна.
Я смотрю прямо перед собой, а он отстраняется, чтобы вернуться в участок. — Я всегда такая, — отвечаю я.
Зная, что если я собираюсь чему-то научиться, мне понадобится инсайдер, которому можно будет доверять больше, чем мне.
Габриэль может получить для меня информацию.
А это значит… Я действительно приму его сделку. Однажды ночью в качестве платы за то, что я попала в «Кнут».
ТРИНАДЦАТЬ
Габриэль
Лейла оставила сообщение своей подруге Тейни в «Бархатном подземелье» — клочок бумаги, на котором едва разборчивыми каракулями были написаны три слова: Это сделка..
Когда я выхожу на улицу, чтобы схватить внедорожник и подъехать к входным воротам, она уже ждет меня — призрак, появляющийся из темноты. Адреналин пронзает меня, как всегда, когда она встречается со мной взглядом, и мой член напрягается в штанах, как будто я чертов подросток с бушующими неконтролируемыми гормонами.
Я провожу языком по губам, чтобы увлажнить их, пока Лейла садится на пассажирское сиденье.
Как будто мы планировали эту встречу, хотя не разговаривали уже два дня. Эта женщина, этот полицейский, получает ко мне больше доступа, чем мне хотелось бы предложить. И все же…
— Я тебе нужен, — говорю я сразу. Я знал, что она придет.
Высокомерный.
Да, я высокомерен. Я заслужил это право.
Но я понимаю свое высокомерие, подводные камни и преимущества, и использую его так же умело, как любое оружие. Это другое. Мое эго из тех, где продолжение делает большую голову правдоподобной.