Любовь против правил
Шрифт:
Этим утром он не только позволил себе вспомнить все, что произошло ночью, но и пофантазировать о том, что произойдет потом, менее чем через четыре года, когда она, обнаженная, окажется под ним.
Когда подойдет срок.
— Фиц, вы там? — Милли громко постучала в дверь. Было десять часов утра. Прошло два с половиной часа с тех пор, как она оставила его. — Просыпайтесь, мне нужно поговорить с вами.
— Я не сплю. Я в ванне. Что случилось?
— Моя мама… — Она судорожно сглотнула. — Ей плохо.
— Дайте мне минуту.
Милли снова взглянула
«Дорогие лорд и леди Фицхью!
С прискорбием сообщаю вам, что миссис Грейвз тяжело заболела. Она хочет видеть вас немедленно. Пожалуйста, возвращайтесь в Лондон как можно скорее.
Ваш и т. д.
Милли не могла в это поверить. Что могло случиться с ее матерью? Ведь она еще так молода. Но мистер Горинг, личный поверенный миссис Грейвз, не стал бы посылать телеграмму, если бы не считал ситуацию критической.
Фиц отворил дверь. Рубашка липла к его влажному телу, и он все еще вытирал полотенцем голову. Брошенная ванна виднелась позади.
Он взял телеграмму из ее руки и быстро пробежал глазами. Вернув ей телеграмму, он отбросил в сторону полотенце и достал из сумки брошюрку с расписаниями движения транспорта.
— Есть поезд, отходящий из Горлаго через три часа. Если мы выедем прямо сейчас и поспешим, мы можем успеть на него.
Они находились в двадцати милях от Горлаго. Дорога была хорошей, но довольно узкой и местами крутой. Преодолеть ее за три часа казалось вряд ли возможным.
Но Милли не стала спорить.
— Прикажите Бриджет упаковать наши вещи, но мы поедем налегке — чемоданы будут задерживать нас. Договоритесь с хозяином гостиницы насчет отправки багажа и возьмите с собой только то, что можете нести в руках. Я отыщу для нас скоростной экипаж. Будьте готовы, когда я вернусь.
Он вернулся через четверть часа с легкой рессорной коляской и мальчиком лет одиннадцати. Милли забралась внутрь с корзинкой для пикника в руке. Бриджет последовала за ней с сумкой, содержавшей смену одежды для каждого.
— Где же кучер?
— Я буду править. — Фиц взмахнул поводьями, и лошади пустились вперед рысью.
— Но мы же не знаем дороги. Да и лошадей придется менять.
— Для этого у нас вот этот молодой человек. Он будет говорить нам, куда ехать. А когда мы прибудем в Горлаго, он останется с лошадьми и коляской, пока за ним не приедет его дядя. Он по весу значительно легче своего дяди, поэтому я выбрал его.
Легкий вес мальчика, а также отсутствие багажа — все это пошло на пользу, как и отличительная черта итальянских железных дорог постоянно отставать от расписания. Путешественники прибыли на вокзал Горлаго спустя десять минут после объявленного отправления поезда в Милан через Бергамо, но им хватило времени, чтобы купить билеты и сесть в вагон. Правда, Фицу, садившемуся последним, пришлось бежать за поездом
К середине дня они были в Милане. Благодаря современному чуду, каким являлся Мон-Сенисский тоннель, двадцать часов спустя их поезд-экспресс уже въезжал в Париж.
Теперь им только оставалось поспешить в Кале и пересечь пролив.
Кто-то осторожно тронул Милли за плечо.
— Воздушные шары. Хотите посмотреть?
Милли с удивлением открыла глаза. Она и не заметила, как задремала.
Действительно, на открытой площадке виднелось семь или восемь тепловых воздушных шаров ярких расцветок. По большей части они еще не были полностью готовы — их смятые оболочки постепенно расправлялись, наполняясь горячим воздухом.
— Это что, какое-то соревнование?
— Может быть. Посмотрите, здесь есть даже аэростат.
— Где?
— Сейчас он вон там, за деревьями. Но я его видел. У него есть пропеллеры.
Милли повращала шеей, затекшей во время сна.
— Коляски, поезда и воздушные шары. У меня такое чувство, будто мы пытаемся повторить путешествие «Вокруг света за восемьдесят дней».
— Последний рекорд — шестьдесят семь дней, так что вам пришлось бы действовать немного проворнее.
— Как далеко мы от Кале?
— Семь миль или около того.
Небо было безоблачным, но Милли не могла скрыть беспокойства.
— Надеюсь, над проливом сохранится ясная погода. Последний раз мне пришлось ждать переправы всю ночь.
Фиц слегка коснулся ее руки.
— Вы непременно увидите свою маму живой. Я доставлю вас вовремя.
Погода, однако, не захотела сотрудничать с путешественниками. Густой туман окутал пролив. Все паромы оставались в гавани.
— Сколько времени пройдет, прежде чем туман рассеется? — в тревоге спросила Милли. Фиц только что разговаривал с паромщиками и рыбаками.
— Никто не думает, что это произойдет сегодня. Половина из них полагает, что ничего не изменится до полудня завтрашнего дня. А остальные считают, что туман продержится самое меньшее сорок восемь часов.
У Милли сердце сжалось от отчаяния.
— Но мы не можем ждать так долго. Возможно, она столько не протянет.
— Будем искать выход, — сказал Фиц.
— Почему до сих пор не построили тоннель под проливом? Все только и говорят об этом все время.
Фиц оглянулся назад, в том направлении, откуда они прибыли. Затем посмотрел на Милли, прижав палец к подбородку.
— Если у вас крепкий желудок, мы можем переправиться над проливом.
— Над проливом?
— Помните тот аэростат, который я видел? На воздушном шаре уже переправлялись через пролив. Но это опасное предприятие — особенно с востока на запад.
Милли на мгновение ошеломленно уставилась на него. Она прежде никогда не путешествовала на воздушном средстве передвижения — даже не читала фантастический роман Жюля Верна. Идея оказаться в тысячах футов над землей совсем не казалась ей привлекательной. Но отчаянная нехватка времени требовала решительных мер.