Любовь с изъяном

Самойлова Татьяна Сергеевна

– Марина Константиновна, – устало сказал участковый, – Запах гари, через какое время почувствовали?

– Да как я могу сказать, если я легла? Я на часы не смотрела. Вот шваль эта, где-то часов в одиннадцать, даже в двенадцатом здесь была, а когда загорелось все, не скажу.

– Хорошо. Вы увидели, что горит дом. И что дальше?

– А дальше, я выскочила, да за Борьку перепугалась. Думала, что он в этом доме горящем, – всхлипнула несчастная мать и вытерла появившуюся слезу. – А он, слава Богу, выбежать успел. Ох, ты! Стою здесь с вами! Боренька-то мой как?! – всполошилась она и побежала к лежащему сыну. Борис лежал на земле и с болью и грустью смотрел на все происходящее.

– Сыночка, ты как? – склонилась над ним женщина.

– Мам, мне бы скорую… – тихо проговорил он. – Все тело горит, пошевелиться больно.

– Как же я сразу-то не вызвала? Ох, старая дура! Сейчас, мой родной,

сейчас. Поняв, что телефон остался в гостевом доме, Марина Константиновна бросилась к участковому с просьбой вызвать медицинскую помощь.

– Вызвал уже, сказал идущий за ней участковый. – Мне надо еще и Бориса допросить. Сейчас медики приедут, и мы с вами вместе в больницу поедем. И все под протокол запишем.

– Вот какие вы все бесчеловечные! Парень при смерти, а он с допросами!

– Уважаемая Марина Константиновна! Показания берут сразу, чтобы расследовать по горячим следам. И это входит в мои прямые обязанности. У полумертвых берут. Даже в реанимации допросить могут. А здесь подпёкся немного. Уж больно сильно вы переживаете. Главное говорить может.

– А если бы не мог?

– А если не может говорить, значит напишет.

– А если и писать не может?

– Значит, кивать будет на мои вопросы.

Этот бессмысленный диалог перебил рёв приближающейся сирены.

– Вот и скорая, – сказал участковый, обрадовавшись, что можно прекратить этот примитивный разговор.

В больнице, после осмотра врачей, участковый записал показания Бориса, его матери и соседей. В совокупности протоколов, картина выглядела следующей:

В последнее время, Валерия Петрунина (девичья фамилия Левина), стала пристращаться к спиртным напиткам, вести разгульный образ жизни и иметь интимную связь со своим начальником Пущиным Андреем Андреевичем. Вернувшись, домой после очередного загула, она рассказала о любовнике своему законному супругу Петрунину Борису Васильевичу. После услышанного, он выгнал жену из дома. Ее уход видела соседка, живущая рядом – Кускова Лидия Степановна и соседка, живущая напротив – Кукушкина Нина Павловна. После этого, в течение двух дней, Валерию никто не видел. В родной город, к родителям, она тоже не выезжала, так как на следующий день, после исчезновения, звонила ее мать Левина Ольга Мирославовна, потому что переживала за свою дочь, которая уже второй день не выходила на связь. После чего, Борис написал ей, смс-сообщение, с просьбой связаться с матерью, так как та, переживает. Сообщения доставлены не были, что свидетельствовало о том, что телефон был выключен. Больше Валерия на связь не выходила, и Борис больше не пытался связаться с супругой. Вечером, двенадцатого Июня, две тысячи двадцать первого года, мать Бориса увидела, что возле дома, где проживал сын, ходит ее невестка и делает непонятные движения руками, словно чем-то поливает стены. Такое внезапное появление вывело из себя Марину Константиновну, и она выбежала из своего гостевого домика, чтобы прогнать незваную гостью. Но, увидев бегущую к ней женщину, девушка испугалась и бросилась бежать. Ту же самую информацию подтверждает соседка Кускова Лидия Степановна. Опознали Левину по яркой одежде: цветная длинная юбка, яркая футболка и шляпа с большими полями. Со слов опрошенных, Валерия очень часто сочетала именно эти вещи, поэтому, ни у кого не осталось сомнения, что видели именно ее. После того, как Марина Константиновна вернулась домой, она легла спать, не став будить сына, чтобы не травмировать его лишним напоминанием о жене. Борис в это время не спал, а находился в душе, что объясняет то, почему он не слышал крик матери, когда она прогоняла со двора Валерию. Выйдя из душа, он решил покурить перед сном и выкинул в окно тлеющую сигарету. После чего услышал треск огня и почувствовал запах гари. Увидев за окном пламя, он подбежал к нему, но поняв, что дом охвачен огнем и через окно выхода нет, решил покинуть опасное место через дверь. Преодолев огненную преграду на крыльце, Борис выскочил на улицу, потушив сам себя, путем валяния по земле.

«Итак, по всему изложенному, получается, что дом, действительно подожгла Лера. Но вопрос, зачем? Почему она решила отправить на свет своего супруга? Дом? Может быть. Ведь она является его законной супругой. И приобретенная жилплощадь была приобретена после заключения брака. Хотя надо выяснить, кто покупал дом и на кого он записан. Скорее всего, это делала его мать и в таком случае, Валерия не имеет к нему никакого отношения. Почему же она тогда не спалила мать? Не успела? Возможно. Та вылетела и нарушила ее планы. В принципе, ситуация ясна, как Божий день. Тем более что соседи ее тоже видели. Значит надо найти ее и допросить. Искать ее надо, вероятнее всего у любовника. Вполне возможно, что она не знает, то, что дом все-таки сгорел. Она к тому времени убежала и не могла предположить, что Борис пойдет курить к окну. Хотя, если она с ним жила, то должна была знать эти привычки и предположить. А в таком случае, вполне реально, что она теперь скрывается. Но, найти ее будет совершенно не сложно. И завтра надо будет сходить на место пожара и самому все осмотреть». – С этими мыслями, следователь Корноухов, допил свой любимый кофе и, поставив чашечку на стол, начал собираться домой.

Приехав на следующий день на место происшествия, Леонид Михайлович стал осматривать остатки дома после пожара. Бродя по углям, он пытался что-то найти, сам не понимая, чего ищет.

Борис стоял в стороне и с дрожью наблюдал за следователем. Ему казалось, что сейчас найдется какой-то окровавленный кусочек и все… Вся правда вылезет наружу. Его посадят в тюрьму. Еще и дом зря поджог. Конечно, он все проверил еще с утра. Борис специально не остался в больнице, несмотря на неважное самочувствие и слабое состояние здоровья. Он вернулся, чтобы с самого утра, когда рассветает, посмотреть, нет ли где каких улик. У него не получилось осмотреть всю груду пепла, но большую часть он просмотрел и ничего не нашел. Все сгорело полностью, дотла. И сейчас, наблюдая за настырным, чего-то вынюхивающим следователем, он боялся. А тот все ходил, что-то записывал и бормотал себе под нос. У Бориса стоял в глазах один и тот же момент. Как следователь раскапывает сверху угли, достает откуда-то не до конца сгоревшую, окровавленную доску и тыкает пальцем в Бориса. К нему подходят, надевают наручники и везут в неизвестность… «Нет, только не это. Я не выдержу этого! Не выдержу», подумал Борис и почувствовал, как слезы застилают лицо. Но, ничего подобного не произошло. Следователь все осмотрел, что-то еще записал, задал несколько вопросов и ушел. Борис выдохнул. Самая большая улика, то есть окровавленный дом, исчезли навсегда, вместе с той страшной ночью.

Прошло два месяца. Борис всячески пытался выкинуть из памяти все, что с ним произошло. Он перестал обвинять себя в убийстве человека, каждый раз повторяя, что она виновата сама. Ведь именно она его вывела. И вообще, он сделал это не специально. А все остальное было придумано и осуществлено только для того, чтобы не попасть в тюрьму без вины. Но каждый раз, его возвращали к реальности звонки Лериной матери, которая потеряла дочь и не имела представления, что случилось с ее ребенком. Разум понимал, что, скорее всего, ее нет в живых. Но сердце, напрочь, отказывалось в это верить. Еще и следователь не давал покоя, постоянно вызывая и допрашивая, возвращая его вновь и вновь в ту роковую и жуткую ночь. Но Борис держался стойко, говорил заученную историю и искренне делал вид, что понятия не имеет, куда могла исчезнуть его супруга. Хотя чувствовал, что Корноухов ему не доверяет и относится с большим подозрением.

Солнце светило ярче обычного, и Борис прятался от его напористых лучей за темными очками. Лежа на шезлонге, он вальяжно закинул руки за голову, наслаждаясь теплой погодой и прекрасным настроением. Лениво закрыв глаза, он стал подумывать о том, что неплохо бы съездить не море. Отдохнуть, позагорать и просто насладится жизнью. Сладко утопая в своих мечтах, он улыбнулся и стал представлять огромные волны, которые накрывают его своими крыльями, а затем отступают. Море, солнце, пляж… Красивые девушки в открытых купальниках, которые почти ничего не прикрывают, а наоборот выставляют напоказ все девичьи прелести… Алкоголь… Пенные вечеринки… Вдруг, его мечты прервала громкая трель телефонного звонка. «Корноухоув», высвечивалось на экране. «Что надо опять?» – недовольно буркнул он и взял трубку.

– Борис Васильевич, добрый день, – поприветствовал участковый.

– Добрый, Леонид Михайлович.

– Борис Васильевич, вам нужно будет подойти сегодня в отделение. Есть кое-какая информация о вашей жене, нужны ваши показания.

– Какие показания? Я уже сто раз их давал! – раздраженно ответил Борис.

– Да так, по мелочи надо уточнить. Сейчас подъехать сможете?

– Смогу, – сквозь зубы процедил мужчина, представляя, как его опять будут допрашивать, выпытывая каждую мелочь.

– Вот и чудненько. Жду вас. До встречи, Борис Васильевич.

– До встречи, – попрощался он и с раздраженно откинул телефон.

Приехав в отделение, Борис недовольно присел напротив следователя.

– Борис Васильевич, – задумчиво произнес тот. – Я вас вызвал для того, чтобы вы еще раз вспомнили, когда видели последний раз свою жену.

– Так я уже это тысячу раз рассказывал! Вам что, так нравится каждый раз напоминать мне, как любимая женщина, сообщила мне о том, что я хреновый мужик и она беременна от другого? Вам это какое-то удовольствие доставляет?