Любовь священна
Шрифт:
Ему было ясно без слов, что Селина благодарила Бога за свое чудесное спасение из публичного дома в Алжире, и он был уверен в том, что каждый день она будет благодарить Всевышнего в своих молитвах, не только из чувства долга, но и просто будучи от природы благодарной.
Девушка молилась очень долго, и, когда она наконец села на скамью и взглянула на герцога, Этерстон отметил в ее глазах сияние.
Он встал, и они молча спустились по боковому нефу.
Когда они подошли к ящику для пожертвований,
Выходя из церкви. Селина произнесла:
— Мне нечего пожертвовать, но я дала себе слово, что как только начну работать, буду щедро одаривать ближайшую церковь.
— Я думаю, ваши молитвы способны выразить ваши чувства гораздо сильнее, чем деньги, — сказал герцог.
— Надо всегда быть благодарным, — ответила Селина. — Папа однажды сказал, что если мужчина или женщина дали нам хотя бы десятую часть того, что дает нам Бог, мы должны не переставая благодарить этот человека.
— Это очень верно сказано, — согласился герцог.
Селина вздохнула:
— Нам так повезло, так повезло. По крайней мере мне, потому что вы спасли меня.
— Я же просил вас не думать об этом, — сухо сказал герцог.
— Но я должна благодарить Бога за вас, — возразила Селина.
— Конечно, — улыбнулся он.
Они снова сели в экипаж.
Только теперь, проезжая вверх по крутой дороге мимо казино, Селина взглянула на огромное, роскошное белое здание, почитаемое многими как символ индустрии развлечения.
В центре сквера перед казино были разбиты великолепные клумбы причудливой формы. Напротив стоял «Отель де Пари» с его знаменитыми скульптурами обнаженных кариатид, поддерживающих головами второй этаж. На вершине холма простирались сады с высокими деревьями и зеленые лужайки с изумительными цветами.
Хотя не пробил еще и полдень, изысканно-нарядные дамы уже медленно спускались из отеля в сквер и поднимались к казино. Их шляпки украшали всевозможные перья, на платьях сверкали дорогие украшения, а кавалеры их были так же нарядны и элегантны.
Селина взглянула на них и откинулась на подушки экипажа. Герцог почувствовал ее руку на своей, и девушка очень тихо произнесла:
— Вы… скажете мне, если я буду делать… что-нибудь не так?
— У вас нет причин делать что-нибудь не так, — ответил герцог, — но, я думаю, день или два мы спокойно проведем на моей вилле. Я хочу, чтобы вы отдохнули и взглянули на мир новыми глазами.
Он почувствовал, как пальцы ее расслабляются, и она ответила:
— Это было бы прекрасно. Мне бы так хотелось побыть с вами наедине, как вчера. Нам надо поговорить о стольких вещах, и я хочу, чтобы вы мне кое-что рассказали. — Помолчав, она встревоженно спросила: — А вам это не надоест?
— Я очень устал от одиночества, и вчера я
И он вдруг поймал себя на мысли, что говорит правду, как бы это ни было удивительно для него, а еще больше для его друзей, когда они узнают о случившемся. Этерстон подумал, что не сможет долго жить уединенной жизнью в Монте-Карло: в свете, безусловно, вскоре станет известно, что он вернулся. Однако все знали, что он любил продумать и организовать свою жизнь до мелочей. Как правило, ни здесь, ни в Лондоне никто не осмеливался просто так «заглянуть» к нему.
«Я буду тверд, — решил герцог. — Селина очень утомлена, хоть и не показывает вида, а внимание моих приятелей только еще больше обеспокоит ее».
— Послушайте меня. Селина, — сказал он.
Она быстро взглянула на него, мгновенно уловив перемену в его голосе.
— Я вся внимание, — ответила она.
— Никто — слышите, никто, — произнес герцог, — не должен знать, при каких обстоятельствах мы вами встретились… и то, что вас силой привезли в Алжир.
Она внимательно смотрела на него, и он продолжал:
— Важно, чтобы мы говорили одно и то же, а именно: что вы проводили время со своими друзьями в Алжире, но заболели и вынуждены были вернуться. — А так как вы моя подопечная и вас некому было сопровождать в Англию, я привез вас сюда на своей яхте, чтобы вы немного пожили на моей вилле в компании с миссис Шерман.
— Но меня, наверное, никто и спрашивать не будет, — предположила она.
— Люди очень любопытны, — сухо заметил герцог.
Он знал, что говорил: ему хороню было известно, сколько слухов и всевозможных домыслов вызовет тот факт, что он вернулся с молоденькой и очень красивой девушкой. Этерстон решил задушить сплетни в зародыше и надеялся, что если с самого начала он заявит, что является опекуном Селины, немногие посмеют открыто в том усомниться.
Покидая яхту, он сказал капитану, что никто из команды не должен упоминать, что девушка была похищена. Герцог знал, что приказ был законом для слуг. Но тем не менее, он дал понять капитану Барнетту, что тот, кто ослушается, будет моментально уволен.
— Ваши друзья действительно поверят, что я ваша подопечная? Я ведь так… бедна, — не сразу и очень нерешительно произнесла девушка.
— Речь идет не о деньгах, — сказал герцог. — Много лет назад, когда я учился в Оксфорде, мы с другом, перед тем как совершить безумную поездку верхом, во время которой вполне могли сломать себе шею, завещали друг другу часть своего имущества. Герцог улыбнулся.
— Мой друг был влюблен в очаровательную девушку, на которой потом женился, но она была очень бедная, сирота, и он завещал мне взять ее под свою опеку.