Любовь танцовщицы
Шрифт:
От боли я пару раз теряла сознание, но потом выплывала из своего коматоза. Водитель ни о чем не спрашивал и даже не смотрел на меня.
– Куда ехать?
– спросил он только.
Я не знаю, о чем тогда думала, но адрес назвала другой - хотя и рядом с нашим домом. Меня высадили, забрали деньги и уехали. Меня уже знобило от шока, но до дома еще идти.
Шла я минут пять, благо, что народу не было, поэтому мой вид никого не напугал. Потом неожиданно показалась Лёна с нашим соседом, который тоже снимал здесь квартиру. Кажется, она закричала.
– Господи, милая, кто это сделал?
– мы были уже дома, и Лёна гладила меня по волосам, так осторожно и бережно, как будто боялась причинить боль.
– Солнышко, это я. Скажи мне что-нибудь.
– Пить хочу, - прохрипела я и краем глаза заметила женщину, одетую в медицинскую форму.
– Это кто?
– Это врач, солнышко. Она тебя осмотрит и задаст пару вопросов.
Я попыталась отползти и вжаться в спинку дивана.
– Я не хочу никаких вопросов. И осмотр я тоже не хочу.
Женщина услышала мой ответ и посчитала нужным подойти и вмешаться.
– Наталья, здравствуйте. Не бойтесь меня, пожалуйста. Я врач, я хочу вам помочь. У вас есть травмы и повреждения, которые требуют определенного...
– Кто там?
– громче, чем следовало, спросила я, услышав мужские голоса в прихожей. Несколько голосов.
– Кто там?!
Алена выглядела так, как будто сейчас заплачет.
– Это...милиция, Нат. Я вызвала. Надо засвидетельствовать...
– Не надо ничего свидетельствовать.
– Наталья, - врач заговорила со мной как с маленьким неразумным ребенком, - вы же не маленькая девочка. Я понимаю, что у вас шок, но для вас и вашего здоровья будет лучше, если вы не станете мешать оказывать помощь.
Она еще что-то говорила, но у меня сил не было вдумываться в ее слова. Следующие несколько дней превратились...в нечто. Я не знала, как описать это "нечто", но я не ощущала дней. Я куда-то ходила, всегда с Аленой, не оставлявшей меня ни на минуту, потом шла домой и ложилась спать. Я только спала, изредка ела. Никаких слез и причитаний не было. Та женщина приезжала еще пару раз, даже однажды приехала вечером, но не ко мне, а к подруге. Они о чем-то приглушенно заговорили, но из прихожей мне неслышно было, а вот потом пошли на кухню.
– Я не знаю, что с ней делать, - голос подруги был тихим и пустым.
– Она ведет себя...странно.
У меня почти нашлись силы возмутиться. Я нормально себя веду. Ем, гуляю, не истерю, от людей не шугаюсь. Забавно, но я, наверное, ничего не чувствую. Я прислушалась к себе. Да, точно ничего. Только вначале волновалась по поводу Сафронова - такой человек как он не погнушается отомстить за нанесенные увечья. А приложила я его знатно. Но он не появлялся, значит, Анжела слово сдержала. А я сдержала свое - заявление я так и не подала, хотя все для этого было собрано и сделано.
– Что именно странно?
Лёна тяжело вздохнула.
– Она...я не знаю, как объяснить. Ната как неживая.
– Это вполне объяснимо - мягко заметила женщина.
– Наталья пережила большой стресс и травму. И я сейчас говорю не о физических травмах, хотя присутствуют и они. Я говорю о психологической травме. Существует несколько, скажем так, этапов поведения, через которые ей придется пройти.
Если бы были силы - я бы фыркнула. Гляньте, какая умная!
– Понимаете, - Аленин голос прервался, и она всхлипнула. Я нахмурилась. Мне не нравилось, когда она плачет. Она и так слишком много в последнее время слезы льет, - она ведь...она ведь даже не плачет. Только спит и не говорит почти.
– Каждый по-разному реагирует на стрессовые ситуации.
– Но это...это ненормально. Для нее - это ненормально. Я...я пытаюсь что-то сделать, как-то расшевелить ее, но Ната ничего не хочет слушать! Она только твердит, что все в порядке. Что ничего не случилось! Что она себя прекрасно чувствует! Да как прекрасно?! Вы же видели ее тогда - она вся...
Раздался приглушенный плач, который действовал мне на нервы. Меня он раздражал. Как Лёна не могла понять - я не собираюсь ложиться и помирать после этого. Я сильная, а это...это послужит мне уроком. Только вот плакать и жалеть меня не надо. Я хотела встать и сказать об этом подруге, но...подниматься, идти на кухню и открывать рот...я сразу почувствовала, как меня потянуло в сон. И вообще, все это - неправда. Все не так, как подруга описывает.
– Видела, - ответила врач, - но давить на девушку все равно не надо. Так вы только усугубите ее состояние. Не оставляйте ее в одиночестве, всегда будьте рядом, оказывайте всевозможную поддержку. Если ей лучше, когда вы делаете вид, что ничего не произошло, - пусть будет так. Не упоминайте лишний раз об этом, но и не замалчивайте. У Натальи есть родители?
– внезапно спросила женщина, и я распахнула глаза.
Мама не должна знать. Эта мысль молотками билась в голове. Если мама узнает - ее это убьет.
– Да есть, - голос подруги был растерянным и нерешительным.
– Но мама живет в другом городе...Вы думаете, что нужно рассказать ей обо всем?
Я подорвалась с дивана и ласточкой залетела на кухню.
– Только попробуй, - прошипела я вздрогнувшей Лёне и развернулась к врачу.
– А вы не лезьте не в свое дело!
– Наталья, - женщина скрыла свое мимолетное удивление, - вообще-то я пытаюсь вам помочь.
– Мне не нужна помощь!
– холодно отчеканила я.
– Со мной все в порядке. Я жива и здорова. И вас не касается мое состояние. У меня нет никаких душевных травм! Со мной все в порядке! Я в порядке! Ясно вам?!
Забавно, я даже по-другому говорить стала. Кричу...но в то же время не кричу. Не повышаю голос, хотя в каждом слове сквозит ярость.
– Алена, вы можете выйти?
– у Лёны подбородок задрожал, но она уверенно кивнула и вышла, плотно закрыв дверь.
– Сядьте, пожалуйста, - мягко попросила женщина.