Любовь танцовщицы
Шрифт:
Она всю жизнь бежала куда-то, все бежала, бежала от грязи, от вечных сделок. От больших денег бежала. И к чему пришла? Вон он, в комнате сидит и целенаправленно напивается. А в это время к нему приходит тот самый ублюдок, который попытался ее сломать. Кошмар наяву. Как тесен мир. И не поверишь, что вообще так бывает. Услышала бы от кого-нибудь - посмеялась бы и неверяще покачала головой. Только сейчас не до смеха было.
Появилось дикое, практически непреодолимое желание убежать. Именно так, как Наташа всегда делала. И забыть все, как страшный сон. Найти какого-нибудь другого мужчину, зажить другой жизнью, как всегда мечталось. Только вот нужно оно ей?
Куцова мокрые щеки вытерла, пару раз вздохнула глубоко и соскользнула со стиральной машинки.
– Хватит хлестать коньяк, - выйдя из ванной, решительно произнесла девушка. Подошла к постели, забрала стакан из рук неподвижного Христенко и бутылку с прикроватного столика.
– Утром голова болеть будет. И это что такое?
– кивнула она на немного окровавленную раковину и заляпанную кухню. Открыла бар. Трех бутылок не было.
– Оставь, я уберу, - безразлично отозвался Артем, не взглянув в ее сторону.
Наташа коньяк выкинула, прибрала немного, потому что кровь ей на нервы действовала. И сама не заметила, как за этим занятием успокоилась и пришла в себя. В какой раз она порадовалась тому, что слишком отходчива. С другой стороны, с рассказом Христенко даже Сафронов отошел на второй план. Но она не забыла, нет.
Закончив с уборкой, Наташа нашла теплую пижаму, которую уже в Москве купила, надела теплые носки и встала перед Артемом. Заставила его подвинуться и на колени ему села, сильно-сильно обняв, носом зарываясь в волосы.
– Я не хочу, чтобы они появлялись у нас дома, - сказала Ната после паузы. После ее слов рука Христенко неуверенно поднялась и легла ей на спину, обжигая сквозь толстую ткань. Но сейчас было почти физически необходимо чувствовать его присутствие и тяжесть руки.
– Не будут, - пообещал Артем.
– Больше ты их не увидишь.
– Ты собираешься еще с ними встречаться?
– Да.
– Зачем?
– недовольно спросила Ната, расстегивая пуговицы рубашки и стягивая ее с плеч. Ни о каком сексе и речи не шло, во всяком случае, для нее.
– Зачем они вообще приехали?
– Нат, - Артем плечом повел, чтобы ткань легче соскользнула, и потянулся к ремню брюк, - давай завтра, а? Мы и так уж сегодня...
– Нет, сейчас. Послушай меня, - Куцова обхватила ладонями его щеки и заставила посмотреть в глаза.
– Только внимательно сейчас, ладно? Ты. Не. Виноват. Она была взрослым человеком, который должен уметь отвечать за свои поступки. Зная тебя, могу сказать, что ты делал все, чтобы ей помочь.
– Наташ...
– Нет уж, будь любезен, помолчать и выслушать меня до конца. Я и так вся на нервах. Не зли еще больше, - ее признание вызвало у мужчины только легкую улыбку, но Ната не стала заострять на этом внимание. Она правду сказала - ей тяжело сейчас было. Поэтому в Артеминых же интересах сидеть молча.
– Я не буду тебя осуждать. Я вообще судить не люблю, Артем. Но и сказать, что безумно рада - тоже не могу. Брось это, Тем. У тебя и так все есть. Зачем тебе этот клуб?
– он хмыкнул, но перебивать, и правда, не стал, только вторую ладонь положил ей на поясницу.
– Он не нужен тебе. Было и было. Бог с ним. Мой отчим вообще рэкетом занимался, да и дед у меня ого-го.
– Я знаю.
– Продай его и забудь. Как страшный сон. Я не хочу, чтобы тебя посадили, - упрямо повторила Куцова.
– И не надо глаза закатывать. Отлегло сразу, да? А я серьезно говорю.
– Я тоже серьезно, - он ее на постель пересадил и начал штаны снимать.
– Только в два счета все не делается.
Хоть не отказывается, с облегчением подумала Наташа. А то мог бы и упереться рогом, именно этого она и боялась. В конце концов, за все то время, что он живет в России, свою долю в клубе он так и не продал. И насколько она помнила, у него еще и гостиница была в Праге. Наверное, клуб этот чертов являлся для него для него своеобразной памятью о жене. Еще и название такое. И Куцова очень-очень хотела оставить все это позади как страшный сон. Не до конца осознала еще, не смирилась, но приняла как факт. Как она там Христенко сказала - было и было. В ее отнюдь не белоснежной и чистенькой жизни тоже много чего было. Не ей судить, в конце концов.
– А в сколько делается?
– Если бы я сам знал, Нат, - в его голосе начало отчетливо проступать раздражение. Злился из-за того, что приходится оправдываться и признавать свои ошибки. А Артем крайне не любил чувствовать себя проигравшим.
– Завтра встречусь с Абель, поговорю. Решим все.
– А этот...второй?
– голос немного сел, когда девушка вопрос задала. Куцова поспешила от взгляда Христенко спрятаться, отвернулась, мягкие подушки начала взбивать и нырнула под одеяло.
– Он же тоже собственник.
– Недолго, - туманно обронил Христенко, лег, осторожно поворачиваясь на бок, и положил руку на ее живот.
– Спи давай.
Сам сделал вид, что сразу же уснул - глаза зажмурил, а через пару минут и задышал ровно, спокойно. Только грудь мерно поднималась и рука шевельнулась, притягивая девушку чуть ближе и покрепче обнимая. Легко сказать, спи. Она вроде и устала, чувствовала себя как выжатый лимон после сегодняшнего. Даже руки с ногами болели от напряжения. И на одном месте улежать не могла, все мешало что-то, а ворочаться боялась, чтобы не потревожить и не разбудить.
После часа такой пытки, когда даже простыня под ней сбилась, а подушка превратилась в ком, Куцова осторожно высвободилась из одеяла, в котором запуталась, и аккуратно переложила руку Христенко со своего живота. Тихо в ванную прошла и включила воду на всю. Захотелось просто поплакать. Не из жалости к самой себе, а чтобы хоть как-то сбросить все напряжение с себя.
Стало легче. Правда. Как-то Ната услышала от одного человека, что слезы - всего лишь выплеснутые сильные эмоции. Не обязательно плохие, просто для человеческого восприятия и организма их становится слишком много. И организм не справляется со всем спектром нахлынувших ощущений, поэтому пытается сбросить излишек в пространство. Ведь люди взахлеб рыдают, когда рождаются дети или происходит что-то потрясающее. Но они плачут не от радости, а от накопившегося напряжения, волнения, нервозности, которые становятся особенно сильными на пике радости. Вот так и Куцова сейчас проплакала, освобождаясь от того излишка эмоций и напряжения. Но даже под шум воды старалась вести себя тихо, чтобы, не дай бог, не разбудить.
Умылась, хмыкнула, глядя на свое опухшее и покрасневшее от слез лицо, и вернулась в постель, наконец-то уютно устраиваясь под боком у Артема и засыпая. Наверное...ну можно же предположить, что это все стоит того? Правда?
Утро началось...быстро. Мало того что они с Артемом уснули очень поздно, так еще с утра у Христенко явно болела голова, поэтому он постоянно хмурился и вообще, выглядел весьма угрожающе, а она проснулась вся помятая и разбитая. Один другого краше, честное слово.