Любовь в мире мертвых
Шрифт:
Знает, знает, кто она, что за нравы здесь царят.
Скорее всего, поганец Ноа рассказал.
Не зря же Бет так подставилась, только чтоб он смог уйти.
Вот и отблагодарил.
Отправил Диксона по следу.
Интересно, кто он ей? Брат? Любовник?
Все эти мысли промелькнули в мозгу буквально за долю секунды.
Доун поняла, что старый план договориться с ним, основываясь на имеющихся прежде данных, не сработает.
Нужен новый.
Он пришел за Бет.
Он хочет ее забрать.
Или
Кто она ему?
Надо выяснить и от этого танцевать.
– Я ее здесь увидел впервые, - голос, в отличие от лица, не дрогнул.
– Не обманывайте меня, Диксон, - Доун покачала головой.
– Кто вам рассказал об этом месте? Ноа?
Опять легкое подрагивание ресниц. Да, парень, в покер тебе играть не стоит…
– Мы можем договориться, Диксон.
– О чем мне с тобой договариваться, шлюха коповская?
– вот и все, маски сброшены, можно говорить откровенно.
– Например о том, что вы хотите уйти, забрав Бет, а я хочу уберечь госпиталь от растаскивания на куски своими сошедшими с ума подчиненными. Мне совсем не нравится идея потери людей, но это необходимо для удержания дисциплины. Для спасения.
– Какого спасения, дура? Нет там нихера уже, ни правительства, ни армии, ничего нет. Нет спасения.
– Он отвернулся.
– Дерил, - она не удержалась, коснулась перевязки на груди,мышцы дрогнули под рукой, - мне нужна помощь. Вам нужно укрытие. Вы можете оставаться здесь с Бет, при условии, если поможете мне. Кстати, кто она вам? Любовница?
– Не твое дело, блядь.- Он резко спихнул ее руку с груди, отсел даже чуть дальше, - не собираюсь я здесь оставаться. И Бетти заберу.
Вот как.
Ну что же, по-хорошему не получилось.
Доун, запрятав глубоко внутрь обиду на то, как он пренебрежительно скинул ее руку с себя, как демонстративно отодвинулся от нее, кивнула ему на запястье:
– Что это у вас? Необходимо обработать.
И , пока Диксон с удивлением оглядывал руку, не понимая, что ему надо обработать, воспользовалась этим, чтоб резко дернуть на себя, защелкнуть наручники, в ту же секунду вскочить, и, профессионально перехватив вторую руку, зафиксировать ее тоже.
И, затем, не давая опомниться, вторыми наручниками приковать обе руки мужчины к железной, массивной спинке кровати.
Диксон не успел даже рот раскрыть.
Ошалело отследил, как женщина идет к двери палаты, защелкивает замок, поворачивается к нему.
Но затем, само собой, дар речи обрел.
Доун много о себе услышала, жаль только, что ничего нового. Все-таки в полиции проработала много лет, чего только ей не рассказывали.
Не впечатлилась, в целом.
А вот видом беспомощного мужчины, с закинутыми за голову руками, сползшей простыней, открывающей невероятно волнующий вид на торс, ноги в больничных, низко сидящих штанах, живот, крепкий ( это там что? неужели кубики?), с негустой дорожкой
Так впечатлилась, что даже жарко стало, пришлось расстегнуть ворот. И между ног стало жарко.
Доун ведь даже припомнить не могла, когда у нее последний раз был секс. Явно , задолго до конца света.
Наверняка, именно поэтому повело. Так повело, что аж жутко стало от самой себя, от своей реакции.
Диксон матерился, дергал руками в тщетной попытке освободиться( зря, кровати делались для психиатрии, были рассчитаны на серьезные нагрузки), рычал.
Доун достала короткую полицейскую дубинку.
Диксон резко замолчал, глядя на нее, потом, когда она отбросила дубинку в сторону, выдохнул.
Доун даже не сразу поняла его реакцию, а когда поняла…
Значит, ждет от нее любой пакости? Любого развития событий?
Может, все-таки получится договориться?
Неважно, кто ему Бет…
Доун, приближаясь к нему, уже все для себя решила.
Будь что будет. Она сделает все, чего ей хочется, давно уже хочется, глядя на него. Конец света, все-таки, можно же хоть чуть-чуть пойти на поводу у своего тела?
А потом будет договариваться.
И, даже если не договорится, то, по крайней мере,спустит пар.
3.
Дерил осознал, как он попал, только увидев дубинку в руках этой блядской шлюхи.
Он аж заткнулся, в ожидании.
Че она собиралась с нею делать? Бить его? После того, как его подлечили?
Вполне возможно.
Он же не согласился сотрудничать.
Значит, его в расход, Бетти в прислуги.
В подстилки.
Ему Ноа сказал про это, упомянул.
А Бетти, пряча глаза, подтвердила, сегодня как раз.
И теперь он не он будет, если этого скота не прикончит. Медленно. Очень медленно.
А потом заберет Бетти и свалит из этого гадюшника.
От этой главной гадюки, завораживающе красивой, как и все опасные твари, приманивающей его яркостью шкуры, гипнотизирующей перекатами манящего тела.
И взгляд у нее тоже холодный, шарящий, змеиный.
Диксону впервые было до такой степени неуютно находиться с бабой в одной комнате. Он весь сжался, словно к прыжку приготовившись, ожидая нападения в любой момент.
И все равно, все равно, блядь, просрал! Вот бы Мерл поржал над ним!
Баба, ростом ему едва до груди достающая, приковала его к кровати в одно мгновение! Одним точным змеиным ударом!
Гадюка, блядь!
Он, конечно, не сдерживался.
Высказал ей все, чего думал. Ее не впечатлило.
Смотрела на него, тварь, улыбаясь чуть-чуть, как добычу оглядывала.
Он и был ее добычей.
Беспомощной добычей, не загипнотизированный, но обездвиженный. И это еще хуже, потому что в здравом уме, потому что осознает ситуацию.