Любовь в мире мертвых
Шрифт:
Пальцы в ее рту протолкнулись глубже, вызывая обильное слюноотделение и заставляя задыхаться, задвигались, имитируя оральный секс.
– Ну, блядь? Не поняла меня?
Доун вдохнула носом, сомкнула губы, провела языком по пальцам во рту, старательно облизывая. Вкус крови, тошнотворно-металлический, внезапно опьянил, задурманил голову.
Диксон с расширенными зрачками наблюдал за этим, помогая, двигая рукой все резче и настойчивей.
Доун увлеклась, неосознанно застонала, чувствуя еще больше, до боли уже, наливающийся
– Сука, - тихий шепот с рокочущими, угрожающими нотами, был страшен, и вместе с тем возбуждал до невозможности, - че тебе еще от меня надо, тварь?
Он резко вытащил пальцы, ухватил ее за аккуратный пучок волос, придвигая к себе максимально близко, вжимаясь в мокрые губы злобно, не целуя, а кусая, бередя уже заживающие ранки.
Влажные от ее слюны пальцы легли на грудь, дергая форменную рубашку за застежку вниз, разрывая, открывая ярко блеснувшую в свете луны белую кожу, упакованную в привычный спортивный черный топ.
Он помедлил, оглядывая ее, затем, ухватив ее за талию, поднялся вместе с ней, повернул спиной, заставил опереться на парапет.
– Смотри, тварь, знакомых видишь?
Доун послушно посмотрела вниз, на блуждающих по округе мертвецов, помотала головой отрицательно, не в силах сказать что-либо.
Диксон бесцеремонно и больно сдернул с нее форменные брюки вместе с бельем, шлепком заставил встать так, как ему было надо.
– Внимательней смотри, сука, нашла?
У Доун затуманивался взгляд, она никак не могла сосредоточиться на том, что он ей говорил, полностью поглощенная тем, что он с ней делал.
Жесткие пальцы толкнулись в нее, раздался хриплый глухой смех:
– Сука похотливая, течешь? Так я и думал…
Диксон обхватил ее лицо мокрой от ее влаги ладонью, опять вложил пальцы ей в рот.
На этот раз команды не потребовалось, Доун понятливо разомкнула губы, облизывая, дурея теперь уже от собственного вкуса, и застонала, низко и мучительно, когда он толкнулся в нее, до упора.
Диксон властно повернул ее лицо в ту сторону, куда ей необходимо было смотреть:
– Смотри туда, гадина, смотри…
И Доун, задыхаясь от грубых, жестоких толчков , от того, что , с каждым движением она оказывалась все дальше, перевешиваясь за край крыши, все-таки сфокусировала взгляд и увидела.
То, что совсем недавно было Горманом, бродило в толпе себе подобных, и по его виду можно было понять, что умирал он тяжело. И был еще жив, когда его жрали живьем.
– Увидела?
– Захрипел ей на ухо Диксон, наращивая темп, - вот и смотри, все время туда смотри, тварь, смотри, че ты сделала. Это ты сделала, ты, ты, ты!
Одной рукой он перехватил ее ниже живота, безошибочно нашел клитор, надавил, и Доун забилась в оргазме, мыча сквозь пальцы, двигающиеся у нее во рту, насаживаясь сама, сильнее, яростнее, и смотря, смотря вниз, в многоэтажную пропасть, на то, что было когда-то ее подчиненным.
Она все еще дергалась в оргазменных судорогах, когда Диксон, выругавшись, двинулся еще несколько раз, сильно и неконтролируемо, и тоже кончил. Как и до этого, в нее, не заботясь ни о чем.
Они постояли так какое-то время, тяжело дыша, успокаиваясь. Затем Диксон отодвинулся вместе с ней от края и отошел от нее в сторону, поправляя одежду.
– Завтра мы уходим, - он опять закурил, не глядя на нее.
– мне нужна машина и мое оружие. И одежда моя тоже.
Он остро глянул на нее, видимо, ожидая возражений, но Доун, тоже успевшая одеться и привести себя в более-менее приличный вид, только кивнула.
– Останешься со мной на ночь?
– она не хотела задавать этот вопрос, непонятно, как он сорвался с языка.
Ей хотелось, очень хотелось, чтоб он остался, чтоб обнял ее, может поцеловал. Она ненавидела себя за эту слабость, за это, внезапно непонятно откуда вылезшее, пробудившееся женское начало. Доун осознавала, что это все делает ее слабой, уязвимой.
Делает ее жертвой.
Но сейчас она хотела быть слабой, хоть на чуть-чуть. С ним.
– Нет.
Ответ прозвучал сухо, окончательно.
– Ты получила, че хотела. Мы в расчете. Я тебе долг вернул.
Диксон докурил, выбросил сигарету и ушел с крыши, не оглядываясь.
Доун подумала, что он, наверняка, сейчас пойдет к Бет, и удивилась, как ей стало больно и обидно от этой мысли.
С Бет он наверняка совершенно другой-, отстраненно размышляла она, спускаясь вниз, - приветливый, спокойный, улыбчивый. Ласковый.
И еще она думала, перед тем, как уснуть, что , скорее всего, совсем немногие видели другую сторону Дерила Диксона. Звериную. Она видела. Как и он ее.
Они были во многом похожи, и при другой ситуации...
И, возможно, если б не было Бет…
Тут она себя остановила. Силой. Потому что, какой бы она не была, но глухое, темное начало, прорывающееся иногда, глушить в себе умела. Может, себе во вред.
Утро принесло вопросы от подчиненных, грамотно ею закрытые, новые задачи.
И большую военную машину, сорвавшую с петель ворота Грейди.
Большущий рыжий мужик с военной выправкой, играючи положил всех двинувшихся к ним ходячих, худощавый высокий мужчина с плохо скрываемым сумасшествием в голубых глазах отрывисто приказал позвать главного.
Доун вышла вперед, оглядывая всю разношерстную компанию, явившуюся за своими. За Диксоном и Бет.
Лидер компании, Рик Граймс, пришел не с пустыми руками.
В кузове машины, основательно избитые, но живые, сидели Шепард и Ликари, ранним утром сегодня отправившиеся на патрулирование.