Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
Разведать обстановку, пока шеф предаётся безделью — золотое правило любой добросовестной феи. Найти и обезвредить ловушки — святое дело. Лишь бы самой на западню не нарваться…
Пелагея была уверена, что ушла совсем недалеко. Приподняв подол платья, она протаптывала дорожку из следов, когда вдруг заметила в снегу черный браслет.
Неужели куратор обронил? Надо же, какой растяпа!
Она подняла браслет и принялась разглядывать маленький треугольный экран прибора, забыв обо всём на свете. Значит, вот, куда впитался тот иероглиф
Ею овладело чисто исследовательское любопытство: как устроена эта штуковина и что там внутри за механизм?
И если вы спросите, какое у Пелагеи любимое занятие, то это не садоводство и даже не разведение волшебных светлячков. Пелагея обожает творить глупости. Причем отнюдь не пустяковые, а катастрофически масштабные с далеко идущими последствиями.
Она повертела браслет в руках, случайно коснулась сенсорной кнопки — и выпустила иероглифы из «камеры хранения» в воздух. Своё освобождение они отпраздновали свистом, от которого внутренности сжались в тугой комок.
Синие, светящиеся, иероглифы повисли над Пелагеей, точно какой-нибудь нимб. И друг за дружкой вонзились ей в грудь, оставляя позади себя тающие лазоревые хвосты.
Как там Ли Тэ Ри любил выражаться? «Фея неугомонная», «несносная женщина». Добавить сюда «тупица пустоголовая» — и будет полный набор.
Пелагее показалось, что по ней проехался асфальтовый каток. Тело пронзило шипами боли, и она отключилась так быстро, что даже собственного крика не услышала. Зато вороны, дремавшие на ёлках, услышали еще как и с траурным карканьем тучей взвились под серое небо. Где-то сошла снежная лавина. Барс, чутко шевеливший ушами во сне, вскочил на все четыре лапы.
Очнувшись посреди замороженного белого мира, под небом, усыпанным звездами, Пелагея не почувствовала ни холода, ни боли и решила, что умерла. Лицом к звездам она пролежала совсем недолго: внутренний голос куда-то настойчиво ее звал.
Она поднялась — во всём теле царила такая невероятная лёгкость, что хотелось взмахнуть крыльями, которых нет, и взлететь (что очень вряд ли). Пелагея делала шаги и повороты вокруг своей оси, но по-прежнему не могла превратиться в горлицу.
Поэтому отправилась пешком.
Внутренний голос был чрезвычайно напорист. Он убеждал идти «туда». Да, «вон туда». Ровно туда, куда уходило обширное созвездие Медвежьей Лапы, а еще чуть дальше мерцало звездное скопление под названием «Тюлень на лежбище».
Иероглифы прочно обвились вокруг сердца Пелагеи (или что там вместо сердца?). Они же управляли ее ногами. Как их остановить? А, пусть себе идут.
Она не знала, что Безголовому, которого на нее натравили, помимо собственно убийства поручили оставлять на поверхностях активные знаки, которые в случае провала должны были привести ее к пункту назначения. К той, кому Пелагея нужна живой или мёртвой. Но лучше всё-таки мёртвой.
Снежный барс быстро отыскал след своей беспечной ученицы. И не менее быстро попал лапой в капкан. Заслышав рык, от которого в отдалении сошла очередная лавина, Пелагея решила поторопиться: мало ли какие кровожадные монстры водятся на том свете!
Она всё еще считала, что по замёрзшей пустыне бродит ее неприкаянная, разлученная с телом душа.
А Ли Тэ Ри тщетно пытался выбраться из капкана, пока не сообразил сменить ипостась и обратиться эльфом. Морщась от боли, он кое-как раскрыл железную зубастую пасть ловушки и оценил размеры ущерба. Его нога будет долго заживать. Без специального эльфийского снадобья — очень долго.
Потом куратор вдруг почувствовал, что чего-то не хватает. Порылся в карманах, вытряхнул из плаща всякую мелочь вроде бусин и отбракованных рубинов. Закатал рукава — и наконец понял: браслет, поглотитель активных знаков. Он, как идиот последний, его потерял.
И если его подобрала Пелагея, и если… О-о-о!
Ли Тэ Ри обхватил голову руками так крепко, будто хотел любой ценой удержать ее от взрыва. Голова действительно вот-вот собиралась взорваться. Ответственность, слишком много проклятой ответственности. Как, скажите на милость, вот как ему с перебитой ногой спасать Пелагею от нависших над нею угроз?!
Относительно того, что угрозы нависли, он сомнений не допускал.
Его привычный жизненный уклад день за днём непоправимо рушился. Сначала он согласился на условие Вершителя, потом уступил Пелагее и отправился сквозь вечную ночь на поиски какой-то там подруги.
Если постоянно давать слабину, в один прекрасный день разные люди, Вершители и феи не оставят в твоем расписании ни минутки для тебя самого.
Ли Тэ Ри слишком поздно поумнел. Всё, отныне никаких уступок.
Глава 19. Монстр под землей
Круглогодичная зимняя ночь в кои-то веки сменилась выжженным днём лета. Но Пелагея не придала этому значения. Ее чувство самосохранения вместе с трезвым рассудком уже давно валялись в отключке. Подумаешь, ночь кончилась! Подумаешь, сугробы исчезли! Ах, как замечательно хрустят под ногами камешки!
Спустя много, очень много шагов неутомимую Пелагею принесло на равнину, где не было решительно ничего. Ничего, кроме колодца, вырытого в земле и снабженного каменной лестницей.
Сквозь ступени проросли какие-то сорняки. Там же на правах собственника поселился белый мох сфагнум. Пелагею потянуло к ступеням, хотя в здравом уме она ни за какие коврижки не стала бы спускаться в эту мрачную яму.
Неправильный зов сердца вёл ее всё ниже и ниже. Фальшивый голос разума убеждал, что лишь коснувшись дна, можно как следует оттолкнуться и выплыть на поверхность, где у судьбы для тебя полно заманчивых предложений.
Только вот неувязочка: воды в колодце не было.
Даже если сильно постараешься, не выплывешь. И навряд ли судьба предложит тебе что-то ценное, помимо жизненного опыта.