Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
Нет уж, дорогой «господин куратор», давай-ка ты не будешь размазнёй и хоть раз найдешь в себе силы ответить категоричным…
— Нет! — рявкнул он ни с того ни с сего. — И не подумаю. Не стану я никому помогать, понятно? Твоя подружка — тебе ее и из неприятностей и вытаскивать. Не впутывай меня в свои злоключения, у меня дел по горло.
Выпалил он это на одном дыхании. Развернулся на каблуках, едва не поскользнувшись, и стремглав вылетел из помещения, оставив Пелагею гадать, в какое конкретно место занёс ее вихрь и как отсюда добраться
Посмотрев сперва налево, потом направо, она с опаской вышла в коридор. Ледяные стены и пол под потолочными круглыми лампами переливались так, что хотелось немедленно врасти в землю и уронить от восхищения челюсть.
Но до врастания в землю дело не дошло: вниманием Пелагеи завладела стайка расфуфыренных дамочек, которые двигались в ее сторону и энергично чесали языками.
Первая дамочка носила сливовое разлетающееся платье, высокую замысловатую прическу, которая вызывала ассоциации с огненным фонтаном, и туфли на шпильках. Дамочка под номером два — карамельная блондинка — рассекала в кожаных сапогах на толстом каблуке, а ее ярко-розовое платье прямого покроя выглядело довольно откровенным. Третья особа с острым носом, острым подбородком и не менее острым взглядом одевалась во всё исключительно чёрное, имела слегка потрёпанный вид и, похоже, совсем не возражала против того, чтобы ее чёрные кудри торчали во все стороны.
Эхо отскакивало от каблуков этой троицы, отражалось от льда и било по барабанным перепонкам самым беспощадным образом.
Пелагея со встречной компанией еле разминулась. Ей пришлось вжаться в стену, чтобы пропустить девиц и не напороться на скандал. И если первое ей еще хоть как-то удалось, то вот со вторым возникли некоторые затруднения.
На острый взгляд ее насадили, как на вертел.
— Ну-ка, кто это у нас тут? — пробасила дамочка в черном. И надвинулась на Пелагею, точно тяжелая могильная плита.
— Что ты сделала с шефом, что он взял тебя в ученицы? — пошла на штурм карамельная блондинка. В буквальном смысле: грудью на баррикады. А грудь у нее была что надо: типичное стенобитное орудие.
— Ой, — небрежно махнула ручкой рыжая. — Уверена, эта деревенская грязнушка попала к нему по чистой случайности. Скоро наш шеф одумается и поймет, какую совершил ошибку.
— А если не одумается, мы ему поможем, — невинно прощебетала Карамель.
— Тебе, оборванка, здесь делать нечего. Проваливай, пока цела, — пригрозила Могильная Плита.
— А можно… — Пелагея подняла глаза. — Можно, я сама буду решать, проваливать мне или нет? И если шеф меня выбрал, видимо, на то есть причины.
— Безродная дрянь посмела раскрыть рот? Смело, смело, — процедила чёрная. — А давайте-ка, девочки, ее проучим.
Только сейчас Пелагея заметила, какие длинные ногти у всех троих. Расцарапать этими ногтями физиономию или выколоть глаза? Всегда пожалуйста!
Она бы с радостью капитулировала и пустилась наутёк, если бы с одной стороны ее не подпирала колонна, а с другой не высились злополучные мегеры. Ох, а каблуки-то у них наверняка тоже сродни холодному оружию…
Могильная Плита уже ухватила Пелагею за волосы, когда вдали вдруг послышались шаги и бодрый голос:
— Ах вот ты где, фея нерадивая! А я уже тебя обыскалась!
Голос принадлежал не кому иному, как инструктору по искусству Перемещений.
Девица в чёрном тотчас выпустила шевелюру, которую собиралась изрядно проредить. И вся троица, зацокав каблуками, позорно скрылась за углом.
— Паока! — возликовала Пелагея. — Как здорово, что ты здесь! Я так боялась, что тебя уволят.
— Уволят из-за одной нерадивой феи? Да брось! — рассмеялась та.
— Всё равно. Мне так жаль. Из-за меня у тебя могли быть проблемы… Но постой, как ты меня нашла?
— Острый слух, — улыбнулась Паока, приподняв капюшон, под которым прятались ушки. — И гляжу, ты уже успела нажить врагов. Будь поаккуратнее с этими тремя. Они дочери влиятельных политиков. Если перейти им дорогу, мало не покажется… Знаешь, что? Тебе нужно срочно освоить искусство Невидимости. Будь осторожна, нерадивая фея. И в случае чего обращайся.
Пелагея давненько не чувствовала себя такой беззащитной.
Попрощавшись с Паокой, она блуждала по коридорам еще по меньшей мере час. Повстречала людей и нелюдей, которые дружно провожали ее косыми взглядами. И к главным дверям вышла, пошатываясь от усталости и нервного истощения.
За дверями смирно, не шевелясь, сидел снежный барс. Два его приятеля — вечные живые статуи по бокам лестницы — наводили на единственно верную мысль: вот эта пушистая зараза — шеф и куратор собственной персоной.
— Котик, а котик? — вкрадчиво произнесла Пелагея и, набравшись смелости, почесала «котика» за ушком. Ухо дёрнулось, но в остальном барс продолжил изображать стойкость и хладнокровие. — Ну помоги мне разок, а? Если бы я, по твоей милости, превращаться не разучилась, уже летела бы за Юлианой на всех парах.
Барс негодующе обернулся к Пелагее и сверкнул на нее своими гематитовыми глазами, обнажив клыки. Думал напугать? Не тут-то было. От почёсываний Пелагея перешла к более активной стадии уговоров и повисла у зверюги на шее (хотя, помнится, зарок давала, что не будет вешаться на куратора ни при каких обстоятельствах).
— Господин Ли Тэ Ри, ну пожа-а-алуйста! — взмолилась она, доверчиво заглядывая в его чёрные очи. — Вы не представляете, на что способна Юлиана, если поместить ее в подходящие условия. Да она про вашу организацию такой шедевр напишет, что только держись!
Прозвучало как завуалированная угроза.
«Что угодно пусть делает, лишь бы не вздумала писать про ОУЧ статьи!» — не размыкая челюстей, густым человеческим голосом проговорил барс. И поднялся на лапы.
В своей звериной ипостаси он был куда более сговорчив, нежели в эльфийской.