Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
— У вас замечательное платье, — похвалил Гарди, описывая с Пелагеей круг по залу в древнем затейливом танце. — Уй! Холодное! — добавил он, когда подол хлестнул его по ноге. — Оно из какого-то особого льда? Желеобразного, да?
Пелагее было сложно сочинить правдоподобную ложь на ходу. Не признаваться же, право слово, что в роли платья выступает призрак!
У нее путались ноги и мысли. Она то и дело наступала на мыски здоровенных туфель партнера. Голова раскалывалась от гвалта гостей, в равных пропорциях слитого с чудовищно неправильным аккомпанементом. Ох, почему она не нашла укромный уголок
И почему это Гарди замолк?
А кавалер, и правда, что-то не донимал ее разговорами. Как выяснилось, он засмотрелся на вырез платья и претендовал на пару звонких пощёчин.
— Стоять! — воспылала гневом Пелагея. — Что за дела?
Они затормозили прямо посреди зала, помешав нескольким танцующим парочкам выделывать пируэты.
— Дико извиняюсь, — пробасил Гарди. — Вы мне это… Понравились очень. С самого вашего появления, если честно. Может, выпьем по бокалу и поговорим в сторонке?
Нет, ну каков нахал!
— Ничего она с вами пить не будет! — рявкнул Ли Тэ Ри, появляясь из ниоткуда, как грозный бог-громовержец. — Фея идет со мной — и точка.
Он гневно выхватил ее руку из громадной ручищи великана и потянул Пелагею прочь. Перед ним благоговейно расступались. Казалось, зал был битком набит одними дамочками, которые рвутся к шефу в ученицы. Все, кто попадался эльфу на пути, повально ахали, призывно шелестели подолами и источали дурманящие ароматы парфюма.
— Платье, прическа, маска. Ты просто кошмарна! — бросил он на ходу.
И Пелагея тоже ахнула. Вот дурында! На ней-то всё это время была гримаса ужаса из папье-маше. Мало кому понравится смотреть на такое во время танца. Вот Гарди и выбрал меньшее из зол. То есть, вырез.
Она осознала свою ошибку слишком поздно: нагрубили парню ни за что ни про что. Спрашивается, кто побежит извиняться? Лично Пелагея никак не могла вырваться: ее запястье крепко застряло в руке Ли Тэ Ри, точно в капкане каком.
Она не задавалась вопросом: «Как же Гарди ее вообще узнал, если она изменила прическу и напялила дурацкую маску?». Ей было не до того.
А Вершитель навел на них свою Линзу и потирал руки в предвкушении, с масленой улыбочкой, за которую Эсфирь уже давно бы ему врезала (разумеется, мысленно).
Знал бы он, что Ли Тэ Ри тащит свою ученицу вовсе не потому, что платье открыло ему глаза, страшно бы разочаровался.
Углубившись в безлюдный коридор, эльф на ходу сорвал с себя маску, и Пелагея последовала его примеру, избавившись от гримасы ужаса. Порой маски сильно усложняют жизнь.
Куратор вывел ее в какой-то необитаемый участок дворца, где прямо в толще ледяных стен тлели алые угольки. Развернул к себе — и неожиданно услышал о своей персоне много нелестного. Пелагея, казалось, научилась чревовещанию. Ее гневный голос звенел в воздухе, хотя рот явно был на замке.
— Я тебя ненавижу! — распалялась она. — Ты самый отвратительный из тех, кого я встречала. Мешаешь людям жить, запираешь призраков внутри иллюзий, распоряжаешься судьбами, как прикажет Вершитель! Да как тебя только земля носит, сволочь ты поганая?
Глаза у Пелагеи расширялись, а сама она бледнела с каждой вырвавшейся фразой. Что за ерунда? Откуда звук?
Потом до нее резко дошло. У платья развязался язык. Платье пренебрегло всеми правилами приличия и изволило подать голос.
— Эй, — подёргала она за свой собственный рукав. — Эй, Сильверин, ты чего? Я не знала, что у вас с господином куратором вражда. Предупредил бы хоть.
— А я, — заныло платье. — Я что, знал, по-твоему, что ты на балу с этим типом встретишься?
Ли Тэ Ри поочередно переводил ошеломленный взгляд с губ Пелагеи на ее платье, успешно минуя вырез.
«Совсем ку-ку, да?» — вопрошало выражение его лица.
Затем он вдруг протянул руку к платью, коснулся пояса — и дернулся, как от слабого электрического разряда. А платье вконец спятило и решило проявить норов. Оно слетело с Пелагеи, оставив ее практически голой (она предусмотрительно надела нижнее белье). Закружилось вокруг эльфа, теряя формы, с таким трудом наработанные. Громко взвыло раненым волком — как будто нарочно, чтоб оглушить. И, взмыв к перекрестью арок, со скорбным завыванием унеслось через открытое стрельчатое окно.
Короткая шелковая комбинация просвечивала. Пелагею трясло — причем точно не от холода.
— З-з-зелень сушеная! — посетовала она, потупив глаза и не смея взглянуть на куратора. — Вот поганец! Да как он мог?
По фойе пробежал легкий ветерок. А в следующую секунду ей на плечи с шелестом опустилась тяжелая ткань, пахнущая шоколадом и специями. Парчовый шлафрок. Она вздрогнула и наконец осмелилась поднять взгляд. Без шлафрока Ли Тэ Ри в каком-то чудн о м облегающем костюме баклажанового цвета выглядел куда менее внушительно. Всё равно что черепаха без панциря. Тонкий, высокий, обманчиво-беззащитный. Впрочем, суть его осталась прежней.
— Я ведь говорил тебе, что ты не такая, как прочие феи? Предупреждал, чтобы не вздумала безответно влюбляться? — грозно вопросил Ли Тэ Ри, сверкая на Пелагею своими потрясающе притягательными, чернющими глазами.
— Но я не…
Она не договорила, а он уже импульсивно сжимал ее в объятиях. Он обнял ее — и внутри у Пелагеи ожила, затеплилась искра, разгораясь все ярче и ярче, пугая до смерти.
— И я тебе не позволю. Не позволю любить безответно, — прошептал куратор.
И столько в его словах было нежности, столько рвущихся наружу чувств, что Пелагея задрожала, вырвалась и, кутаясь в шлафрок, без оглядки умчалась прочь. Ей впервые стало страшно по-настоящему. Она бежала, и в голове у нее загнанно билась всего одна мысль: «Что это? Что это сейчас такое было?»
— Прости, сам не пойму, почему меня так к тебе тянет, — потерянно пробормотал Ли Тэ Ри ей вслед.
«Что значит «не пойму»? — озадачился Вершитель, нацелив на него Мировую Линзу. — По-моему, всё как раз понятно. Я что, недостаточно информации в платье вложил? Ну да ладно. Пусть сами дальше разбираются».
Он решил, что на сегодня его миссия выполнена, и с чистой совестью покинул наблюдательный пост. А всё как раз только начиналось.
Если б у Пелагеи было сердце, оно бы, несомненно, выпрыгивало из груди. Шутка ли — такую скорость развить? Она остановилась, выравнивая дыхание, и оценила обстановку. Ледяные стены, ледяные колонны и арки. Ледяные сталактиты, свисающие то тут, то там. И ни единой живой души.