Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
Ли Тэ Ри покровительственно укутал Пелагею в лиловую согревающую накидку и завладел одной из ламп.
— За мной.
Они подошли к небольшой каменной платформе, рядом с которой в свете лампы блеснули две ленты рельсов. А над ними — струны тросов и цепей. Вокруг клубилась тьма, загустевшая, как черничный конфитюр. Сквозняк зловредно тёрся о ноги и со скуки позвякивал колокольчиком, висящим на предельном столбе с цифрой «четыре». Где-то монотонно шумел водный поток. В отдалении стучали кирки и отбойные молотки.
Куда
Неожиданно мрак распороли бледные лучи трамвайных фар. Трамвай пробежал по рельсам, грохоча колёсами. И скрылся, даже не притормозив. Во всех его окнах горел свет.
Пелагею передернуло. С некоторых пор она стала с опаской относиться к железнодорожным составам, где не экономят на освещении. Посттравматический синдром, можно сказать. Неудачный опыт поездки в край Зимней Полуночи, когда ее чуть не прикончил яд, всё еще не выветрился из памяти.
— Страшно? — спросил Ли Тэ Ри. — Я тоже помню, как мне пришлось тебя в поезде откачивать. Давай избавимся от этих глупых страхов раз и навсегда.
К их платформе как раз подъехал светящийся трамвайчик — аккуратный, компактный и с виду довольно безобидный. Куратор подтолкнул ученицу, чтобы она первой зашла внутрь. Принципиальный момент.
Пелагея, сглотнув, набралась решимости и по ступенькам взошла в салон. Сухо, тепло, мягкие красные диванчики в продольных рядах. Ли Тэ Ри поднялся следом, легко подтянувшись на поручнях.
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — какую сами выберете, — раздалось из динамика.
«Жизненно, — подумала Пелагея. — Хотя зачастую всё же станция выбирает нас. И конечной не избежать».
«Пока мы вместе, — подумал Ли Тэ Ри, — конечная нам не грозит».
Безнадежный оптимист.
Трамвай плавно покатился по рельсам, набирая бег под мерный перестук колёс. Пелагею повело вбок. Она ухватилась за спинку красного диванчика и рухнула на сидение, вся в поту. Похоже, куратор перешел на новый уровень садизма. Сперва пытал ее ювелирными инструментами в мастерской, теперь вот на блоки подсознания переключился.
Сидит напротив, щёку ладонью подпёр, а улыбка-то какая обворожительная! Тиран отмороженный. Чтоб у него…
Внезапно путь пошёл под уклон. Пелагею мотнуло вперед (так что она чуть лбом в шефа не врезалась). А затем впечатало в замшевую спинку, и пальцы правой руки непроизвольно впились в поручень, а левая попыталась нашарить ремень безопасности. Тщетно. Никаких ремней предусмотрено не было.
Трамвай летел вниз, разогнавшись до такой скорости, что казалось, будто ему осточертело его однообразное существование и он собрался проломить дно шахты своей трамвайной башкой.
Мысли Пелагеи поехали явно не по тем рельсам. Она замерла на вдохе, зажмурилась. И как завизжит!
У куратора заложило уши. Улыбка сползла с лица, и он в откровенном ужасе уставился на ученицу.
«Она ж так всю романтику испортит!»
После чего предпринял попытку перебраться к ней на диванчик. Чтобы что? Успокоить? Рот зажать? Пристукнуть из благих намерений?
Так или иначе, манёвр с пересадкой ему удался — правда, вышло не очень-то изящно. Ли Тэ Ри неловко навалился на Пелагею, отчего та, естественно, перестала визжать.
А потом вдруг резко погас свет. Трамвай замедлился почти до полной остановки. Теперь он передвигался чуть ли не ползком.
Куратор принёс Пелагее тысячу извинений за неудобства, с горем пополам уселся на соседнее место и расчесал рукой свои взлохмаченные волосы, чтобы придать прическе божеский вид. Он сгорал со стыда. Благо, во тьме это было незаметно. Да и Пелагея сейчас меньше всего интересовалась его персоной.
Потому что мрачный туннель внезапно озарился сиянием полярной ночи. Бирюза, лазурь, чароит, розовый кварц. Волны света ворвались в подземелье, и Пелагея ахнула, подавшись навстречу эльфу, только чтобы в окно взглянуть.
У Ли Тэ Ри отлегло от сердца: северные огни, которые он с таким трудом пригнал из верхних слоёв атмосферы под землю (да-да, эльфийское волшебство в действии), наверняка сгладят острые углы. Он дурак, конечно, что не предвидел, каким стрессом обернется для Пелагеи спуск по откосу. Но по-другому в эту область шахты было не попасть. А им еще много чего увлекательного предстояло…
Шквалистый свет, потомок солнечного ветра, выплёскивался Пелагее в лицо, очерчивая заострившиеся скулы, аккуратный носик, подбородок с очаровательной ямочкой. Фея смотрела мимо куратора, на сполохи северного сияния. И была невыносимо, до боли красива.
Она была как сбывшаяся мечта.
Хрупкая, сладкая, точно хрустящий карамельный леденец.
Куратор погибал от желания накинуться на Пелагею тут же, в трамвае, покрыть ее восторженное личико торопливыми, страстными поцелуями, поймать в плен трепетные губы. Его мучило странное чувство сродни жажде. О небо, как же Ли Тэ Ри истосковался по ней!
Но он приказал себе держаться. Потому что следующим пунктом в списке развлечений значилась пещера сокровищ. И эту экскурсию ни в коем случае нельзя было загубить.
Они сошли с трамвая на пустынной остановке, в каком-то совершенно непривлекательном месте. И куратор повёл Пелагею в глубь чернильного мрака, храня подозрительное молчание.
На потолке наблюдалось некоторое шевеление. Потолок шуршал и попискивал, а когда Пелагея задрала голову, оказалось, что под каменными сводами копошатся десятки существ. Вереницы крохотных глаз светились в темноте красными огоньками, будто еще одна новогодняя гирлянда.
Пелагея проявила невиданное самообладание. Ни вам паники, ни полуобморочных состояний. Кремень, а не женщина!