Любовная косточка
Шрифт:
Трепещи, Рен Рейв!
Новое блюдо пришлось по вкусу посетителям бушона. Месье Сезар заказал двойную порцию и попросил оставить парочку крокетов на вечер — когда будет возвращаться домой, захватит для ужина.
Месье Кристель восторгался бычьими хвостами словами, достойными поэта:
— О, дивный бычий хвост! Кто принимал тебя всерьез, пока за дело не взялся шеф Жюль?!
— Только шеф Жюль способен превратить мясо третьего сорта в райское наслаждение, — промычал месте Тюддо,
Клер торжествовала, хотя ей и было досадно, что похвалы за удачное блюдо доставались не тому, кто его придумал. Дельфина, пробегая мимо с очередной порцией «Мистерью» (а именно так укоротили название посетители),[1] ободряюще подмигнула девушке, а Жюль напевал веселую песенку, позванивая утренней выручкой.
Около десяти появился месье Пражен и начал обычное брюзжание по поводу погоды, недостаточной расторопности поваров и политики повышения цен.
— Смею надеяться, наше новое меню прибавит доброго расположения духа, — пошутила Клер, лично ухаживая за знаменитым гостем. — Попробуйте и оцените!
Месье Пражен воздал должное крокетам, потом промокнул губы салфеткой, подумал и изрек:
— Вчера вечером в «Пище богов» подавали бризоль из бычьих хвостов. То же самое, только крокеты запечены в омлете — это добавляет блюду особую шелковистую текстуру. А в остальном — все то же.
— Как — то же? — Клер захлопала глазами, отказываясь верить.
— Пюре из гороха, соус демиглас, шпинат, — месье Пражен расплатился и надел цилиндр. — Шеф Жюль сегодня меня разочаровал. Если уж взялся копировать блюда Рена Рейва, то делал бы это на совесть — бризоль более пикантна. Доброго дня!
— Доброго дня, — прошептала Клер, потрясенная до глубины души.
Месье Пражен оказался прав. Еще трое посетителей бушона подтвердили, что накануне в «Пище богов» подавали крокеты из бычьих хвостов. И были они точно такие же, как крокеты из бушона — маслянистые, но не жирные, сочные, пряные и удивительно нежные. И с ноткой бадьяна, что самое примечательное.
— Это невозможно, — сказала Клер вечером, когда она, Дельфина и Жюль закрыли бушон. — Он скопировал мое блюдо, но подал его первым.
— Бывает так, что идеи витают в воздухе, — заметила Дельфина. — Вполне возможно, что вам обоим одновременно придумалось запечь именно бычьи хвосты и именно в масле.
— Ты в это веришь? — скептически спросила Клер. — Даже Жюль в это не верит!
— Сказать по правде, мысль об идеях в воздухе кажется мне маловероятной… — Жюль задумчиво смотрел в потолок.
— Вот! — Клер вскинула указательный палец. — Каким-то образом он украл мой рецепт.
— Но как?! — Дельфина посмотрела на Клер, потом на Жюля, а потом приложила руку к груди. — О нет! Я никому не проболталась, клянусь!
— Успокойся, — Клер сидела за столом, вертя солонку и пристукивала по полу носком башмака, — я никого не подозреваю в предательстве. Просто у Рена Рейва хватит подлости подслушать, установить слежку… да мало ли, что он может придумать.
— По-моему, ты слишком увлеклась фантазиями, — сказал Жюль. — Вряд ли шеф самой знаменитой ресторации в городе станет шпионить за нашим бушоном.
— За лучшим бушоном в городе, — поправила его Клер. — Но как получилось — так получилось. Бычьи хвосты похищены и отыграны. Мы можем оставить их в меню, но это ничего не даст в нашей войне.
— В какой войне? — спросила Дельфина.
— А ты не поняла? — усмехнулся Жюль. — Наша Клер объявила войну Рену Рейву.
— Не я ее начала, — парировала Клер.
— Заведомый проигрыш, — пробормотал Жюль.
— Это мы еще посмотрим, — сказала Клер.
[1] От французского слова «таинственный»
Рагу и справедливость
— Что это ты снова задумала, Клер? — простонал Жюль, когда на следующее утро Клер поставила на стол корзину, из которой торчали утиные лапки. — А апельсиновый конфитюр зачем?!
— Мы сделаем касуле с уткой, — Клер так и горела, и все вокруг словно воспламенялось от ее неуемной энергии. — Это будет обычное касуле — фасоль, морковь, пряности, свинина, но мы добавим туда еще и утку.
— Утку? Она все забьет своим запахом…
— Не забьет, — Клер достала тушку утки и поручила ее на куски. — Мы потушим ее с апельсиновым конфитюром, это придаст ей божественный аромат.
— С апельсином? Утка и апельсин?!
— А что ты так испугался? — Клер хихикнула. — Добавляем же мы лимон, а апельсин просто чуть более сладкий. К тому же, дедушка мне об этом рассказывал.
— Об утке с апельсинами?
— Да.
— Не знаю, что получится, — сказал Жюль с сомнением.
— А вот сейчас и проверим.
Утро бушон жил по устоявшимся правилам, а в обед, после закрытия, проверив, что двери заперты и окна занавешены, Клер приступила к священнодейству в окружении своих верных жрецов кулинарии — Жюля и Дельфины.
Утка была готова — тушеная в собственном жиру до золотистой корочки, она была мягка, нежна и насквозь пронизана терпкой свежестью апельсинов.
Добавив в керамический горшок мясо, фасоль, пряности и кусочки утки, Клер высыпала сверху несколько рубленых долек чеснока и горсть мелко порезанных свиных шкурок.
— А это зачем? — не утерпел Жюль.
— Это придаст рагу вязкости, — объяснила Клер. — Дедушка всегда бросал свиные шкурки, когда хотел загустить блюдо без добавления соуса.
Все это великолепие томилось три часа на медленном огне, а потом Клер и ее помощники сняли пробу.
— Невероятно! — Жюль попробовал и не смог остановиться. — Выше всех похвал! Сестренка, ты превзошла саму себя! Свиные шкурки и правда загустили рагу.