Любовная косточка
Шрифт:
– Моя мать тоже пела, когда готовила, — сказал он, когда сковородка была плотно прикрыта крышкой, а Клер занялась гарниром. — Здесь так принято?
— Это не местная привычка, — сказала Клэр. — Мой дедушка пел эту песню, когда готовил мясо с овощами. Он говорил, что музыка приносит гармонию в мир. Когда ты поешь, готовя еду, твое сердце, твоя душа проникает в пищу. Именно это называется — готовить с душой. Наверное, твоя мама знала этот секрет. Вот, получите заказ, месье.
— Можно, я буду есть здесь? — спросил он, усаживаясь
— Если хочешь, — Клер пожала плечами и поставила перед Ренье тарелку с мясом и нарезанные овощи и зелень.
— Пахнет божественно, — сказал он, вооружаясь ножом и вилкой. — М-м! И на вкус так же!
Клер снова засмеялась, глядя, как он ест — жадно, с аппетитом, словно и вправду не пробовал ничего вкуснее.
— Но все равно не понимаю, — сказала она, наливая в бокал вина и предлагая гостю, — почему ты хочешь именно мое кушанье? Ты был прав — мои блюда не так изысканны, как твои.
Ренье опустил вилку, рассматривая содержимое тарелки, а потом поднял глаза на Клэр. Она задрожала, когда синева глаз плеснулась на нее, как морская волна.
— Так получилось, — сказал Ренье медленно, будто подбирая слова, — что за последние годы я впервые почувствовал сытость, когда попробовал твои блюда. Почему-то я могу есть только их.
— Да ты пробовал только говядину-фламбэ!
— Я пробовал все, — сказал он. — Отправлял в твой бушон поваренка, и он приносил мне от каждого блюда понемногу.
— Что за бред… — только и смогла промолвить Клэр.
— Это не бред, — сказал Ренье необыкновенно мягко. — А теперь — разреши, я доем?
Клер оторопело кивнула, наблюдая, как он есть — сосредоточенно, молча, полузакрыв глаза, наслаждаясь каждым куском. Он доел все до последней крошки, промокнул губы салфеткой — все чинно, неторопливо, а потом лицо его дрогнуло, как будто… как будто он собирался заплакать!
Повинуясь необъяснимому порыву, Клер погладила мужчину по щеке. Он перехватил ее руку и прижался к ее ладони губами.
Время словно остановило свой бег.
Удивление, страх, волнение, радость — все это обрушилось на Клер с такой силой, что она забыла дышать. Что-то странное происходит между ней и этим человеком… что-то…
Он резко встал, высыпал на стол монеты и ушел, не попрощавшись.
Клер услышала, как хлопнула дверь, и опустилась на табуретку, дрожащими руками подбирая вилку, нож и тарелку.
[1] Вольный перевод французской народной песенки
Последний шанс
Клер никому не рассказала о том, что Рен Рейв, оказавшийся Ренье Равелем, приходил в бушон. Даже Жюлю она не открыла этой тайны.
Бушон пустовал, завсегдатаи теперь обходили его стороной. Первую неделю Клер еще готовила завтраки, поджидая хоть кого-то из посетителей, но потом бросила это безнадежное дело. Деньги следовало приберечь — ведь неизвестно, удастся ли возобновить работу бушона.
Она написала пару гневных писем месье Валену, не особенно надеясь на ответ, и каждый день видела Ренье, который выходил из ресторации с корзиной, отправляясь за покупками. Иногда его сопровождала Агнес, иногда — шеф Потофе, заменивший шефа Бонбона.
Вспоминая позднюю трапезу в бушоне, Клер гадала — был ли Ренье с ней искренним? Ей хотелось верить, что он говорил правду — что непричастен к козням, что ее еда и вправду ему нравится. И… неужели он не может есть ничего, кроме ее блюд? Сердце при этой мысли сладко замирало, и Клер краснела, и сама же смущалась оттого, что краснела.
Может, отправить ему рагу из говядины?..
Но от этого намерения Клер почти тут же и безоговорочно отказалась. Ренье Равель позволил себе проявить сентиментальность, вспомнив о матери. Позволил быть откровенным, рассказав, что никакой он не столичный-заграничный повар, а простой мальчишка из Вьенна. Возможно, сейчас он стыдится своего порыва, а возможно — боится, что Клер начнет спекулировать на этих знаниях. Нет уж, пусть Ренье Равель живет сам по себе, а она — сама по себе.
Но как забыть прикосновение его губ к ладони? И тот поцелуй под каштанами?
Клер совсем извелась от воспоминаний. Жюль жалел ее, считая, что она осунулась и побледнела из-за провала бушона. Сам-то он чувствовал себя превосходно, избавившись от кухонной работы, и вечерами напролет пропадал в центре города. Клер прятала деньги, опасаясь, что он спустит все их сбережения, если слишком увлечется. Но Жюль не требовал денег, и это казалось подозрительным.
Ото всех разговоров Жюль мастерски уходил, целовал сестру в щеку и улетал из дома, щебеча весело и звонко, как стриж.
Однажды вечером, когда Клер подметала полы в бушоне, хотя за день здесь ступали только ее башмаки, в дверь постучали. Сердце предательски заскакало. Клер пригладила волосы и скинула фартук, пока бежала до порога. Но ее ожидало разочарование — веснушчатая физиономия поваренка из «Пищи богов».
— Добрый вечер, мамзель! — весело приветствовал он Клер. — Хозяин велел передать вам! — и он с поклоном протянул конверт из дорогой белоснежной бумаги, на котором аккуратным и четким почерком было надписано имя Жюля.
— Что это? — спросила девушка, принимая и неуверенно поворачивая конверт. Он не был запечатан, а внутри лежала пригласительная карточка из твердого картона.
Поваренок помахал ей рукой и вприпрыжку побежал к ресторану, а Клер осторожно достала приглашение, понимая, что никогда больше не осмелится переступить порог «Пищи богов», пусть даже сам король позовет ее откушать.
Но это было совсем иное приглашение!
Золотым тиснением и красными чернилами в послании значилось приглашение на королевское состязание поваров.