Любовники старой девы
Шрифт:
Но причина его беспокойства недолго оставалась для меня тайной. Кларинда!
Она по-прежнему оставалась спокойной и серьезной, вела хозяйство, заботилась о нас, но я все время ощущал, что душой она отдалилась от нас, что она не с нами.
Как-то раз во время обеда Грегорио обратился к ней:
— Может быть, нам всем вернуться в деревню?
— Думаю, этого делать не следует. Ты должен позаботиться о том, чтобы Романо получил образование.
— Да у него только оружие и кони на уме, — невесело усмехнулся мой брат. — Этому молодцу одна дорога — в солдаты!
Я шумно прихлебнул суп.
Кларинда склонила голову над тарелкой.
Грегорио поднялся со стула.
— Кларинда, скажи, что я должен сделать!
— Ничего не нужно.
— Но я не могу так! Это невыносимо! Дай мне слово…
— Это невозможно! — перебила она.
Грегорио с шумом отбросил стул и вышел из комнаты.
ГЛАВА 18
В доме у нас после смерти родителей оставалось всего двое старых слуг — слуга и служанка. Никому из нас не хотелось, чтобы новые слуги распоряжались мебелью, предметами домашней утвари, всем тем, к чему прикасались руки отца и матери, руки умерших слуг. В доме было мало людей, поэтому казалось, что в комнатах пусто, просторно.
В тот день я ушел рано, долго бродил по улицам, заглянул к знакомому оружейнику. Город постепенно принимал свой обычный вид. Открылись лавки, зашумел рынок, оживился порт, нарядные дамы и кавалеры появились у окон старинных дворцов.
Когда я вернулся домой к обеду, мне почудилось, будто произошло нечто ужасное. Все оставалось по-прежнему, но от всего веяло запустением. Старая служанка подала еду. Она была чем-то расстроена, украдкой смахивала слезы. Я подумал, что брат и Кларинда все-таки уехали в деревню. Но почему так внезапно? Почему без меня? Хотя, впрочем, понятно — Грегорио решил, что в усадьбе они скорее помирятся, вот и увез Кларинду. И, конечно, ему легче объясняться с Клариндой наедине, без меня! Поэтому я не особенно встревожился, только спросил служанку:
— Они уехали? — имея в виду Грегорио и Кларинду.
— Твой брат у себя в комнате, — ответила бедная старуха. Слезы градом покатились по ее лицу.
Я испугался.
— Где Кларинда? Она жива?
— Кто знает! — старая служанка громко расплакалась.
Я бросился к брату.
Он лежал на своей постели неподвижно, уткнувшись лицом в подушку. Правая рука была откинута, пальцы судорожно сжались. Вся его поза выражала глубокое отчаяние.
— Грегорио! — крикнул я, — Грегорио!
Я подбежал к брату и тряс его за плечо.
— Встань! Встань! Надо найти Кларинду! Ты не знаешь! Может быть, она в опасности!
Грегорио поднял голову.
— Оставь меня! Она сказала мне, что скоро уйдет, но не сказала когда, потому что боялась, что я не выдержу и буду следить, стану искать ее! Она ушла сегодня, тайком! В опасности она или нет, я уже не существую для нее! Все кончено.
Я вернулся к себе и задумался. Кларинда ушла. Куда и зачем? Или вернее спросить — к кому? Я быстро взрослел и уже многое понимал. Быть может, она наконец-то встретила своего Реджеба? Нет! Тогда она не стала бы уходить тайком, она привела бы своего возлюбленного к нам в дом и, простившись с моим братом, ушла бы открыто. Что же случилось? Какая-то новая встреча? Это показалось мне наиболее вероятным.
После ухода Кларинды Грегорио сначала был в отчаянии, целыми днями лежал ничком на постели, отказывался от еды. Но однажды поднялся, вялый и равнодушный, вышел, зевая, к завтраку. С тех пор он, казалось, успокоился. Ел, пил, много спал. Прогуливался у моря, на пустынном каменистом берегу. В деревню он не возвращался. Он, как и я, конечно, чувствовал, что Кларинда где-то здесь, в городе, и надежда снова увидеть ее, должно быть, не покидала моего бедного брата. Мною он совсем не занимался. Знакомый оружейник учил меня владению мечом, кроме того я стал брать уроки верховой езды. Мы с братом не испытывали недостатка в средствах, ведь после отца нам досталось значительное состояние.
Я удивлялся тому, как быстро перестали сплетничать о Кларинде. Ее забыли. Но у меня было такое ощущение, словно какая-то неведомая мне сила заставила горожан забыть об этой странной девушке.
Вскоре брата попытались сватать. Зная, что он богат, многие стремились породниться с ним. Но он отказывал грубо, и постепенно его оставили в покое. Мы вели замкнутую одинокую жизнь, в гости никого не приглашали да и сами не бывали в гостях.
Но однажды в столовой я застал гостя. Это оказался молодой торговец, живший, как после оказалось, по соседству с нами. Он изготовлял красивые деревянные цепочки. Наша старая служанка давно хотела иметь такую цепочку, она собиралась подарить это недорогое, но изящное украшение своей племяннице. Когда старуха разглядывала товар, случайно пришел на кухню Грегорио. Из праздного любопытства он принялся разглядывать цепочки, стал расспрашивать, как они делаются. Торговец отвечал охотно и разумно. Брат мой нашел, что говорить с ним приятно и занятно, и пригласил его на следующий день к обеду. Торговца этого звали Дзало. По годам он приходился ровесником моему брату. Ничего примечательного в наружности Дзало я не находил, разве что волосы у него были рыжие. Дзало был женат. Жену его звали Сандра, она слыла недурной пряхой, ей часто заказывали спрясть шерсть на платье и она с такой работой хорошо справлялась. Был у них и маленький сын, лет четырех. Жили они, конечно, довольно бедно.
Вот с этим самым Дзало мой брат и свел знакомство. Дзало стал часто бывать у нас. Оказался он сметливым, умел болтать легко и весело. Я понимал, почему брату нравится общество этого человека. Легкая веселая болтовня отвлекала Грегорио от печальных мыслей о Кларинде. Что же касается Дзало, то ему, конечно, было выгодно бывать у нас. Он сытно обедал, Грегорио дарил ему одежду со своего плеча. Я относился к Дзало равнодушно.
В один теплый летний день Грегорио с Дзало только что отобедали и сидели за столом, запивая яблоки прохладным вином.
— Отличное вино! — Дзало отпил очередной глоток.
— Это с наших виноградников! — ответил брат.
И вдруг Дзало предложил пойти поудить рыбу.
Как я уже сказал, я мало обращал внимания на Дзало, и уж конечно не вникал в его интонации! Но позднее, когда я вспоминал тот день, мне казалось, что голос Дзало звучал как-то ненатурально.
— А ты, Романо, не хочешь пойти с нами? — спросил брат.
Я уже встал из-за стола и, остановившись у окна, раздумывал, чем бы заняться. Я понимал, что брат приглашает меня просто так, опасаясь, как бы я не почувствовал себя совсем заброшенным и одиноким. Но мне не хотелось удить рыбу.
— Да нет, — протянул я, по-прежнему стоя спиной к столу.
— Чем это ты там любуешься? — поинтересовался Грегорио.
Он и Дзало подошли ко мне.
За окном во дворе кошка подкрадывалась к воробью.
Едва увидев это, Дзало отвернулся с какой-то странной поспешностью.
Не помню, чем я занимался в тот день после обеда, но Грегорио и Дзало пошли к морю. Я еще расслышал, как Дзало оживленно рассказывал моему брату о каком-то новом удилище, которое недавно смастерил.