Любовный пасьянс
Шрифт:
— Сейчас, не правда ли?
Эти слова показались Хейзл чересчур интимными. Она знала, что должна отказать ему, но была не в силах этого сделать. И даже не потому, что это было бы непростительной грубостью. Ей хотелось ощутить, как его руки обнимают ее. Хотя бы только раз!..
— Хорошо, — кивнула она.
Может быть, с Лили это произошло именно так… Она оказалась бессильна перед его неотразимым обаянием. Да и какая женщина устояла бы?
Барт обнял ее за талию, теснее привлек к себе и почувствовал, как она задрожала.
В юности он легко начинал молчаливую прелюдию к занятиям любовью, которая происходила на танцевальной площадке. Казалось, его тело само знало, что нужно делать. Напряженная мужская плоть и мягкая, податливая — женская… Горячее дыхание, вырывающееся из женских губ, мягкие упругие груди, прильнувшие к его груди…
Но этот танец был совсем другим — почти целомудренным! Он, Барт, искушенный обольститель, прикасался к своей партнерше так осторожно, словно танцевал с благовоспитанной старой девой.
И в то же время это был самый захватывающий эротический эксперимент в его жизни!
Он боялся потерять над собой контроль и чувствовал, что стоит ему только чуть-чуть выйти за пределы дозволенного и он набросится на Хейзл, как пещерный человек!
Нужно заговорить с ней, чтобы хоть немного усмирить желание, решил Барт.
— Так вам нравится ваша работа? — спросил он, сознавая, насколько безразлично-вежливым выглядит этот вопрос.
Хейзл вздрогнула, очнувшись от сладостного забытья, и попыталась сосредоточиться. Ей так хотелось медленно расстегнуть пуговицы ею смокинга и положить голову на грудь, обтянутую шелковой рубашкой…
— Да… Думаю, да. Во всяком случае, она не хуже и не лучше любой другой.
— Что это значит? — удивился Барт.
— Ну, каждая работа имеет свои плюсы…
— И в чем они заключаются, не считая возможности находиться в блестящем обществе и танцевать с мужчинами вроде меня?
Хейзл слегка улыбнулась.
— Дело в том, что я никогда не знаю, получу ли следующий заказ, и ощущение неопределенности омрачает радость от успешно выполненной работы. Хотя, с другой стороны, мне нравится чувствовать себя свободной. Я не хотела бы каждое утро просыпаться в семь утра, облачаться в деловой костюм и отправляться в офис…
При мысли о том, как она может выглядеть в узкой юбке и изящных туфельках на высоких каблуках, Барт почувствовал, что во рту у него пересохло.
— Да, это верно, — вежливо согласился он. — К тому же, я полагаю, доходы у организаторов вечеринок гораздо выше, чем у простых служащих.
Хейзл покачала головой, и золотистая прядь волос упала ей на шею.
— Вовсе нет. Кроме того, все эти балы и приемы такие скучные…
— Что ж, спасибо, — сухо заметил Барт.
— О, я не имела в виду вашу! — спохватившись, ответила Хейзл.
Слово «скучная» в последнюю очередь подходило для этой вечеринки, и щеки ее горели от сознания своей вины.
Барт заметил
— Вам не стоит так переживать, Хейзл, — мягко сказал он. — Вы меня нисколько не обидели.
Она почувствовала, что замирает от счастья. О Боже! Он здесь, рядом, и не позволяет себе ни одной вольности, которая могла бы задеть ее!..
— Хорошо, — произнесла Хейзл одними губами.
Барт почувствовал, как напряглось ее тело в его объятиях, и нахмурился. Обычно женщины прижимались к нему, инстинктивно раздвигая бедра. Это было похоже на вопросы и ответы без слов. А сейчас… Он улыбнулся и легко провел большим пальцем вдоль спины Хейзл, ощущая под нежной тканью восхитительный изгиб.
Это прикосновение словно парализовало Хейзл, и она окончательно поняла, почему Лили потеряла голову. Как могло быть иначе, если этот человек всего лишь после нескольких коротких встреч и вполне невинного танца оказывает такое сильное воздействие даже на нее, Хейзл, — осторожную и разборчивую после неудачного брака. Что же было бы, если бы он поцеловал ее? Или занялся с ней любовью?
И она взглянула Барту в глаза. Интересно, как он отреагирует на задуманную Лили шутку?
А он в это время думал о том, что ему достаточно лишь слегка наклонить голову, чтобы прижаться к ее трепещущим губам.
— Пойдем отсюда, — прошептал он, — в более уединенное место…
Скорее всего, это были самые невинные слова из всех, когда-либо произнесенных им в подобных ситуациях, но Хейзл так резко отпрянула, как будто он предложил ей публично раздеться догола. Она взглянула на него снизу вверх с немым вопросом в глазах и конвульсивно вздрогнула.
— В чем дело, дорогая? Вы замерзли? — Он спросил об этом с непритворной заботой и поймал себя на том, что испытывает желание снять смокинг и набросить его на обнаженные плечи Хейзл.
— Нет.
Она вздрогнула не от холода, а от страха, потому что именно в этот момент увидела белый кружевной платок, обвившийся вокруг цветочной гирлянды, украшающей вход на танцплощадку.
Это был условный сигнал. Теперь она должна приготовиться к самому худшему.
Хейзл убрала руку, лежавшую на груди Барта, и легким движением переложила ее ему на плечо, чтобы взглянуть на часы.
Она нервно облизнула пересохшие губы. Пора.
Барт почувствовал ее движение, и это его обеспокоило. Нежный тонкий запах ее волос необычайно возбуждал его.
— Может быть, пропустим следующий танец? Или продолжим? — спросил он.
— Думаю, с меня хватит, — откровенно призналась Хейзл.
— С меня тоже. Вы поглощаете все мое внимание, — ответил Барт и снова взял ее за подбородок. Глаза его слегка сузились, и он улыбнулся. — Боюсь показаться навязчивым, но не пообещаете ли вы мне последний танец?