Любой ценой. Том III
Шрифт:
–Стой, ты куда? Тебе же сказали, шеф занят, – подскочил с кресла Дима Гнесин, когда я уже занесла руку, чтобы постучать в дверь кабинета Нитиевского, – дождись совещания, мы все ждем!
–Такую роскошь, как ожидание, я себе, увы позволить не в состоянии, – вздохнула я, – Нестор Аронович, можно к вам?
–Это что еще за наглость? – бурно отреагировала на мое вторжение Ставровская, – что ты из себя возомнила?
–Прошу вас меня извинить, – застыла у входа я, – Нестор Аронович, у меня к вам срочный разговор.
Судя по всему, Ольга Леонидовна уже предвкушала, как шеф издаст львиный рык, и я испуганно попячусь назад, однако Нитиевский молниеносно оценил обстановку и деликатно обратился к Ставровской.
–Ольга Леонидовна, давайте продолжим через несколько минут. Оставьте нас, пожалуйста, наедине с этой невоспитанной особой, а ребятам скажите, что совещание начнется чуть позже.
–Хорошо, – выразительно скривилась Ставровская, неохотно собирая в папку документы. Покидать кабинет она явно не хотела, но и придумать предлог задержаться тоже не смогла. Для Ольги Леонидовны было невыносимо осознавать, что она пропустит всё самое интересное, и свои бумажки она складывала нарочито медленно. Шеф жестом указал мне стул, и всё то время, пока Ставровская продолжала копаться, молча буравил меня немигающим взглядом.
Вид у Нитиевского был не лучший, и я не могла даже предположить, какое количество бессонных ночей числилось на сегодняшний день у шефа в анамнезе. Притихшие было угрызения совести вновь напомнили о себе, и я виновато потупила взор, будучи не в силах и дальше смотреть Нестору Ароновичу в глаза, а когда Ольга Леонидовна наконец избавила нас от своего общества, без обиняков выпалила:
–Я понимаю, что подвела компанию и не оправдала вашего доверия. Я не достойна даже разрешения уволиться по собственному желанию. Увольняйте меня по статье, я заслужила. Мы работаем вместе достаточно давно, и вы не раз убеждались, что я четко разграничиваю работу и личную жизнь. Но сейчас всё по-другому. Самое позднее завтра, я лечу в Гвинею, и понятия не имею, как скоро я оттуда вернусь.
– В Гвинею? –ошарашенно уставился на меня шеф, – а в Гвинею-то тебя зачем черти понесли? А как же Агапов? Я думал, ты захочешь быть рядом с ним, и в ближайшие дни улетишь обратно в Штаты. Знал бы я, что твой таинственный возлюбленный – это и есть «Хитмен», но вы с ним мастерски водили всех за нос, включая жену. Если бы не эта трагедия, мне было дела не было до ваших амуров, но теперь я и не знаю, что тебе сказать… Медицина в Америке находится на очень высоком уровне, я надеюсь, что Ян выкарабкается. Извини за бестактность, но ты не в курсе, из-за чего ему стало плохо? Я пересмотрел поединок вдоль и поперек, рубились они с Дворжаком жестко, но такого удара, чтобы «Хитмен» впал в кому, я не заметил. Старая травма дала о себе знать? Но как тогда врачи проморгали ее на комплексном обследовании перед боем?
–Я не могу вам рассказать, – закусила губу я, – но если Ян умрет, это будет в первую очередь моя вина.
ГЛАВА XXIV
Несколько секунд Нитиевский молча всматривался мне в лицо, словно пытаясь прочесть мои мысли, но судя прорезавшим его лоб морщинам, особого толку из этой затеи у шефа так и не вышло, и он с разочарованным вздохом был вынужден признать, что в экстрасенсах ему однозначно делать нечего. Постичь глубинные мотивы моих хаотичных метаний по белу свету Нестору Ароновичу в результате так и не посчастливилось, а я со своей стороны не спешила изливать начальнику душу. Неизвестно, как долго мы бы так и сидели друг напротив друга, объятые ледяным безмолвием, и у кого бы первой переполнилась чаша терпения, однако, неумолимо довлеющая надо мной нехватка времени, которой в данных условиях можно было сходу присваивать статус катастрофической, заставляла меня форсировать события.
–Нестор Аронович! – подняла на шефа глаза я, – я согласна, роман с женатым мужчиной меня не красит, даже если этот мужчина – сам «Хитмен». Я не буду говорить, что наш с Яном случай исключительный и прикрывать высокими материями классический адюльтер. Скажу лишь, что наши отношения продолжались без малого три года, и мы почти созрели для того, чтобы их обнародовать и впоследствии, возможно, даже узаконить. Но, к сожалению, судьба распорядилась иначе, и наши планы разом покатились в тартарары. Вы правы, я знаю гораздо больше остальных – больше, чем Тая, больше, чем ближайшее окружение Агапова, больше, чем врачи в госпитале Института Нейронауки… Но это не только моя тайна, и я и при всём желании не могу поделиться с вами имеющейся у меня информацией, так как считаю это глубоко неэтичным. Да, я бы многое отдала, чтобы ни лететь ни в какую Гвинею и быть сейчас рядом с Яном, но обстоятельства диктуют необходимость поступить иначе. И, пожалуйста, не спрашивайте меня, почему именно Гвинея, просто примите это как должное, так надо и всё!
–Ты меня пугаешь, Мика, – еще сильнее нахмурился Нитиевский, – и знаешь, что самое страшное? Мне недостает фантазии, чтобы представить, во что ты ввязалась, хотя я в жизни не отличался скудным воображением. Подозреваю, что здесь замешан допинг, и скорее всего я не ошибся в своих догадках. Меня насторожил еще бой Агапова с Морисом Дюруа, тогда мне сразу показалось, что «Хитмен» очень странно ведет себя на ринге… Боже, Мика, ты что, помогала Яну с приобретением анаболиков на черном рынке?
–Позвольте мне воздержаться от комментариев, – попросила я, еле-еле успев совладать со стремительно отвисающей нижней челюстью. Уж не знаю, что это в действии было – уровень проницательности «Бог» или совершенно непреднамеренное попадание в десятку, но я едва не лишилась дара речи, когда шеф практически в точности озвучил суть произошедшего. Не уверена, что мне удалось сохранить внешнее хладнокровие, но я приложила максимум усилий, чтобы Нестор Аронович не заметил моего смятения. Моим инстинктивным порывом было сходу уйти в глухую оборону и категорически отрицать любые предположения подобного рода, но я быстро сообразила, как глупо и неестественно будут выглядеть мои жалкие старания утаить шило в мешке, и решила благоразумно замять скользкую тему.
–Как хочешь, – мрачно буркнул Нитиевский, по всем признакам, окончательно потерявший надежду добиться от меня правды, – ну, и что мне теперь с тобой делать? Выговор с занесением влепить? Оштрафовать на полоклада? А может, ты предлагаешь понять и простить? У компании и так проблем по горло, а тут еще ты фортели выкидываешь! В Штаты по твоей милости нам отныне путь закрыт – кому нужны такие необязательные партнеры? Как с нами работать, если наш представитель даже на стартовом этапе не соблюдает договоренности? Ладно, форс-мажоры, со всеми бывает, но человечество давно изобрело телефон, электронную почту и прочие каналы связи. В двадцать первом веке единственная причина не явиться на бизнес-встречу – это смерть, твоя смерть, хочу подчеркнуть. Но ты, как я вижу, жива и здорова!
–Не в моих правилах давить на жалость, но мне потребовалась пара дней, чтобы вернуться в норму. Меня как будто контузило мощным взрывом, и я с трудом соображала, кто я и где нахожусь, – откровенно поведала я, – в карете неотложки у Яна остановилось сердце, потом в больницу примчалась Тая, находящаяся на шестом месяце беременности, и у нас с ней состоялся крайне неприятный разговор прямо у входа в реанимацию. В итоге с подачи Таи меня выставили вон из госпиталя и запретили даже приближаться к палате «Хитмена». Утром я узнала, что Яна перевели на ИВЛ, так как самостоятельное дыхание у него отсутствует, а врачи до сих пор не определились с диагнозом… Я не жду от вас снисхождения, просто объясняю, что помешало мне выполнить свою работу. Хоть режьте меня, хоть четвертуйте, но я бесполезна для фирмы как сотрудник, в настоящий момент у меня абсолютно иные приоритеты, и вам остается только смириться с этим фактом. Думаю, справедливо будет применить ко мне самые жесткие санкции на ваше усмотрение, я ничего не стану оспаривать.
–Я тебя не узнаю, – сокрушенно покачал головой шеф, – словно это вовсе и не ты сидишь передо мной и говоришь невероятно жуткие вещи. И Агапов, конечно, хорош гусь – и жене успел ребеночка заделать, и тебе мозги запудрил. Вот уж не ожидал я, что ты способна купиться на обещания вечной любви. Извини за непрошеный совет, но не показаться ли тебе психологу? Повторюсь, ты не похожа на себя, и меня беспокоит твое состояние.
–Не волнуйтесь за меня, я в полном порядке! – не слишком убедительно заверила Нестора Ароновича я, – много лет назад я уже посещала сеансы психотерапии, и надо сказать, они мне очень помогли. Помогли понять, что мне и без психолога есть куда потратить деньги. У нас с Яном всё было довольно непросто, мы долго не могли разобраться в своих чувствах, но в моих планы никогда не входило уводить его из семьи. А сейчас всё это не важно, главное, чтобы Ян поправился, даже если после комы он не вспомнит моего имени. Большее мне нечего вам сказать, да вам, наверное, и не доставляет особого удовольствия выслушивать мои оправдания. Вот, Ян передал пакет для вашего сына. Вряд ли «Хитмен» когда-нибудь снова выйдет на ринг, и мечте Даниэля побывать на поединке скорее всего не суждено сбыться, но пусть этот маленький подарок станет для него утешением. Я не смогу остаться на совещание, до отъезда мне нужно решить массу вопросов, но не думайте, что мне плевать на компанию и ее будущее. Я бы безумно хотела внести свой посильный вклад в общее дело и в этот тяжелый период встать с вами плечом к плечу, но, увы, это невозможно. Я не сомневаюсь, что компания успешно переживет смутные времена, и на смену семи тощим коровам непременно придут семь тучных. Мне стыдно, что я загубила перспективы по американскому направлению, нам бы не помешало сменить вектор… Мне бы рыть носом землю, чтобы исправить ошибку, а я бегу, как крыса с тонущего корабля! Но это не так, я бы не посмела бросить компанию, если бы Ян не угодил в беду. Простите меня за всё, я должна идти!