Люди и города средневекового Севера

Овсянников Олег Владимирович

Изображая постройки внутри «города», иконописец не ставил себе целью показать все, что там находилось, а лишь сооружения, связанные с поразившим его событием. Поэтому он нарисовал не весь «город», а ту часть, откуда начался пожар. Огнем охвачены богатые деревянные хоромы. Низ их глухой, вверху же большие окна. Здание имело, по всей вероятности, трехчастный план, столь характерный для древнерусских гражданских строений XVII в. В сени второго этажа поднимались по деревянному крыльцу «на отлете» (перпендикулярно к фасаду постройки). Скупое оформление основной части здания, не имеющего ничего, кроме одного этажа, стоящего на подклети, при необычайно богатом, торжественном крыльце наводит на мысль, что это не жилые хоромы, а административное здание ,возможно, приказная изба.

Центральная группа людей, изображенная на иконе, выходит из одноглавой каменной церкви. Слева от храма виден верх деревянной рубленой колокольни — типичной северорусской, крытой тесовым шатром.

В правой верхней части «города» изображен богатый архитектурный комплекс. Интересующее нас здание стоит внутри солидной ограды. Оно каменное, высокое. Низ постройки глухой, в нем, очевидно, размещались обширные складские помещения. Судя по тому, насколько высоко поднимается здание над землей, под ним были еще и погреба. Верхний этаж занимали обширные палаты, хорошо освещенные большими окнами с прямоугольными верхами. Обычно такие помещения в жилых каменных древнерусских зданиях этой поры служили для приема гостей. Над каменными палатами возвышается еще одна часть здания, без сомнения, деревянная. Скорее всего там были хоромы с сенями и горницами. Деревянный верх, палаты и сход крыльца покрыты тесом.

В целом изображенный комплекс с высокой рубленой оградой, каменными палатами и деревянным верхом является, по всей видимости, «двором» богатого, а может быть, даже высокопоставленного человека — воеводы или, позднее, коменданта.

Таким образом, архитектурная композиция на каргопольской иконе является ценным источником для изучения не только северного оборонного зодчества, но и северного домостроительства XVII—начала XVIII вв.

События «смутного» времени нанесли большой ущерб как торговле и ремеслам, так и сельскому хозяйству Каргополья. Достаточно сказать, что в 1619 г. по челобитью каргопольцев и турчасовцев в Каргонольском уезде от «приходу литовских людей» запустели многие земли, а число убывших <в связи с военными действиями людей составляло 773 человека. Посевы были потравлены, скот прирезан, лошади уведены. В связи с уменьшившимся количеством дворов каргопольцы просили прислать писца, чтобы новое обложение было приведено в соответствие с количеством жителей.

Значение каргонольских укреплений к концу XVII в. падает. Если в 1616 г. в Каргополе находилось 160 стрельцов и 9 пушкарей, то в 1648 г. стрельцы в переписной книге не упоминаются вообще, а пушкарей всего 4. «Роспись» 1714 г. уже перечисляет большинство пушек не на башнях «города», а лежащими в погребе, причем многие, как это было и в 1686 г., сломаны, к стрельбе не годны.

Значение Каргополя как крупного торгового центра Заонежья также уменьшается. Об этом свидетельствует Переписная книга Каргополя начала XVIII в. (не ранее 1712 г.). «Всего в городе и на посаде 21 церковь, в том числе 4 церкви каменных, церковь в недостройке каменная ж, 16 деревянных, приказная изба каменная, казенная палатка, комендантский двор, Гостиный двор, кружечний двор, таможня, земская изба, табачная изба; ...посадских людей жилых тяглых 20, малотяглых 147 дворов, нищенских 99 дворов, вдовьи; нищенских же 56 дворов, подьяческих 13 дворов, монастырских 4 подворья, церковничьих поповских 43 двора, сторожевых приказной палаты и тюремных и земской избы 4 двора, солдацких 23 двора, пустых посадских 217 дворов да 36 изб, да 13 мест, 3 печища, солдацких 2 двора, монастырских 2 подворья, церковних 1 двор, 3 избы да 1 место» 41. Переписная книга фиксирует резкое сокращение населения Каргопольского посада в начале XVIII в. Пустует более половины посадских дворов, много дворов нищенских, вдовьих и малотяглых.

Особенно важно отметить то, что к моменту переписи в Каргополе находилось всего 23 «солдацких» двора и два двора «солдацких» пустых. Каргополь уже утратил свое значение одного из крупных оборонительных пунктов Поморья.

Правда, в начале XIX в. Каргополь на некоторое время восстановил свое значение крупного торгового пункта Севера. «Окружной город Каргополь... при судоходной реке Онеге, впадающей в залив Северного моря, сообщает жителям своим всю удобность производить внутренний и заграничный торг через УстьОнегский порт... Обывательское жило в сем городе после бывшего в 1766-м году сильного пожара возобновлено, и прямыми улицами регулярно построено...» — читаем мы в описании Олонецкого наместничества42. Среди жителей города, насчитывавших в начале XIX в. немногим более 3000 человек, было 70 ремесленников (9 серебряников, 5 кузнецов, 3 медника, 3 сапожника, 11 портных, 1 иконописец и др.).

Крепостные сооружения Каргополя существовали до начала XIX в. в виде четырехугольного редута 440 сажен в окружности, обнесенного с трех сторон валом и рвом, с четвертой защищенного Онегой. У местного населения он был известен под названием Городок.

Городище Каргополя сохранилось и до наших дней под именем «Вал-ушки». В 1959 г. оно было нами осмотрено и обмеряно. «Валушки» находятся в северной части города. В плане они представляют собой почти правильный четырехугольник. Восточная и западная сторона 210 и 215 м, южная имеет протяженность 250 м. На северо-восточной стороне, обращенной к

р. Онеге, вала и рва не прослеживается. Возможно, он был смыт водами реки или подвергся разрушению во время какихлибо землеустроительных работ.

СЕВЕРНЫЙ АРСЕНАЛ

начале XVII в. над городами, посадами и селениями Русского Севера бушевали военные грозы. Сопротивление отрядам польско-литовских интервентов и русских «воров» оказывали не только крупные северные центры — вся территория Поморья покрылась сетью острожков и засек. Для северян было единодушным стремление выступить «заодно» против насильников. На крупнейших водных магистралях возрождались укрепления — городки, заброшенные в XV в. Укрепления возникали не только по грамотам воевод, но строились стихийно, по местной инициативе — «миром», и защищали их «мужики» с копьями, рогатинами и «со всяким боем». Военная гроза начала XVII в. и тревожная обстановка на протяжении всего столетия привели к большой концентрации тяжелого вооружения на Севере. Однако создание северного «арсенала» произошло не сразу.

Укрепление северных рубежей и постройка ряда крепостей на беломорском побережье повлекли за собой присылку огнестрельного «наряда» из центральных областей. До 1593 г. Москва направила только в Соловецкий «город» 25 пушек, 110 ручниц, 1590 ядер, 199 пудов пороха и 92 пуда свинца43.

Производство огнестрельного оружия на месте, на Севере, не получило широкого распространения, хотя известно, что в 1611 г. в Сумском остроге «кузнец самопальник» Сава сковал 5 самопалов с замками и с трезубцами в казну Соловецкого монастыря, а кроме того, 5 станков к самопалам. В 1603—1613 гг. в Соловецком монастыре ковались такие виды огнестрельных орудий, стреляющих «дробом», как тюфяки.

Развитие беломорской торговли способствовало превращению северных морских «ворот» страны в крупного поставщика военного снаряжения не только для нужд северных крепостей, но и для государства.

При этом следует отметить, что правительство участвовало не только в единичных сделках с иноземными купцами, а стре-

милось установить постоянную связь со своими иностранными торговыми агентами 44.

В 1660—1661 гг. велись переговоры с гостем города Любека (Любека) Яганом фон Горном о поставке меди и пушек, которые «ему (Горну) поставить все у Архангельского города». В эти же годы осуществлялись переговоры с иностранным гостем Иваном Гебдоном, который не только поставлял к Архангельску пушки, зелье и принадлежности ручного огнестрельного оружия, но и уговорился вербовать за границей иноземных специалистов—«полковников и иных

начальных людей, инженеров, и огнестрельного, и гранатных и серебряных и золотого и резного и иных всяких дел мастеров». ['\^J Все доставляемые в Архангельск «припасы»

v в обязательном порядке через Вологду и

Ярославль поступали в Москву.

Правительство стремилось познакомиться с новейшими достижениями европейской военной техники, расширить собственное производство. В 1667 г. в «наказной памяти» гостю Аверкию Кирилову, назначенному на Двину для взимания таможенных и кабацких сборов, указывалось: «А пушечные всякие запасы, зелье и свинец и серу и селитру веле великой государь русским людям у немец покупать повольно, а заказу о пушечных запасех торговым людям не чинить, и привозить те пушечные запасы к Москве». Во второй половине XVII в. (1672 г.) к услугам иностранных агентов прибегает Соловецкий монастырь: «...да они же де строят три города, Соловецкий город, Сумской острог, Кемский городок, и покупают пушки, и пищали и всякие пушечные наряды». Тревожная обстановка на Беломорье заставляла местные власти постоянно заботиться об усилении пушечного «наряда» северных крепостей.