Люди и ложи. Русские масоны XX столетия
Шрифт:
Сын его был ученым-синологом и долгое время работал в ООН. Сам Маргулиес был близким другом Ковалевского, сотрудником Гучкова в Военно-промышленном Комитете, затем – министром торговли у Юденича и наконец – эмигрантом в Париже. Когда Григ. Трубецкой в 1915 г. предлагал писать царю «челобитную», считая, что кроме этого уже ничего не осталось, М. сказал ему, что «время челобитных прошло». Он очень скоро достиг высоких масонских степеней, в обоих Послушаниях чувствовал себя как дома, был не только Досточтимым, но и Премудрым, и пользовался большой популярностью как на ул. Кадэ, так и на ул. Иветт. В одной из французских лож (он состоял в нескольких) его произвели в «Рыцари Розы и Креста».
25 февраля 1925 г. он сделал доклад по-французски
Французские масоны знали Маргулиеса давно: в 1908 г. он был в Париже, как член Конвента Великого Востока. Но французы же наложили на него лично, и на русские ложи Устава Великого Востока, наказание, угрожая «усыплением», когда в первый год коллективизации русские ложи начали собирать деньги на голодающих.
Маргулиес говорил: «Нас обвиняют в распространении ложных слухов, нам нанесли рану, которая не скоро заживет. Мы старались всеми силами вести антисоветскую пропаганду, основанную на фактах, в масонской среде… В последнее время мы направили наши интересы на изучение масонских традиций, на историю масонства, на его символику. Брат Осоргин вдохновляет нас на эту работу…» В 1925 г. доклад М. был напечатан в масонском (не поступавшем в продажу) издании «Акация» под названием «25 лет русского масонства». Но он до конца жизни жаждал политического дела, и «изучение символики» не удовлетворяло его.
В порядке общего замечания можно добавить следующее: некоторые иностранные историки критикуют русское масонство за то, что оно не было достаточно стройно, серьезно и последовательно на политическом уровне. Один из американских масоноведов, Леопольд Хеймсон, отвечает на это справедливо, что масонство никогда не было политической партией, оно связывало друг с другом людей, у которых был «общий этос» (БИБ).
Константин Дмитриевич Набоков был младшим братом члена Гос. Думы В. Д. Набокова и дядей известного писателя. Его книга «Испытания дипломата» содержит в себе интересные подробности внешней политики последних лет царствования Николая II. Он, как первый секретарь русского посольства в Лондоне, принимал как первую, так и вторую делегацию, приезжавшие из Петербурга в Лондон в 1916 г. Сперва, ранней весной, приехали Вас. Ив. Немирович-Данченко, Алексей Толстой, К. Чуковский, В.Д. Набоков и др. Все они говорили по-английски. Их сопровождал петербургский корреспондент лондонской «Тайме», Гарольд Вильяме, муж русской журналистки и члена к.-д. партии, Тырковой.
Вторая делегация, в мае, состояла из членов Гос. Думы и Гос. Совета. После Англии она посетила Францию и Италию. В нее входили Милюков, Вас. Гурко, Шингарев, барон Розен, Протопопов (который на обратном пути, в Швеции, начал подавать первые признаки начинавшегося безумия) и др.
Русский посол в Лондоне, гр. А Бенкендорф, умер в ночь на новый 1917 год, и царское правительство назначило послом в Англию С.Д. Сазонова. Пока Сазонов знакомился с делами, Набоков заменял посла. Когда рухнули надежды русских дипломатов, сначала на Уфимскую Директорию, затем на Колчака, а затем на Деникина, Сазонов, бывший царский министр иностранных дел и посол в Лондоне, отстранил Набокова от должности, а когда Сазонов умер, то русским «представителем» стал Е.В. Саблин, который уже не имел ни официальных полномочий, ни дипломатических прерогатив. Он стал играть в Лондоне роль, которую играл Маклаков в Париже – т.е. был главой эмигрантского офиса при Лиге Наций.
Набоков вскоре после отставки выехал в Норвегию. Там находился его друг (и брат по ложе)
В.П. ОБНИНСКИЙ
Член I Гос. Думы, левый кадет, Виктор Петрович Обнинский, насколько нам сейчас может быть известно, был единственный из всех масонов, который хоть что-то сказал о тайном обществе в печати. Из всех его книг наибольший интерес представляет «Новый строй» (1909). В ней не только говорится о масонстве и масонах, но в ней есть иллюстрации, и она приоткрывает, хотя и очень осторожно, завесу, до которой другие боялись дотронуться.
Другая его книга, «Последний самодержец», уже содержит намеки на тайные мысли, а может быть, и желания автора. В русской масонской литературе ничтожно мало книг, написанных для печати, в расчете на широкого читателя, а не только для посвященных, и не малограмотными авторами, а людьми осведомленными и добросовестными. Его книги, несмотря на то, что он никогда не преступал своей масонской клятвы, выделяются на фоне клеветнических измышлений и сенсационных недоговоренностей.
Я не хочу сказать, что он действительно старался развеять туманы. Но он, пожалуй, единственный в те далекие годы, пытался дать знать своим соотечественникам, что масоны несут оздоровление, братство, свободу и мир человечеству, уставшему от распрей, злобы, пороков и тиранов. Это было в те годы, когда, с согласия (молчаливого или нет – этого мы не знаем) правительства, наемные убийцы приканчивали честных царских слуг, когда помазаннику Божьему являлись во сне святые, запрещавшие ему открывать Гос. Думу, когда российское бездорожье и неумение царских чиновников совладать с проблемами снабжения не только населения, но и армии, приводило к потерям на западном фронте иногда до четверти миллиона людей за несколько суток.
В 1909 г. он писал, что старый строй скоро сойдет в могилу, «унося с собой последние гнилушки», «уйдет разврат молодежи и взрослых, а с ними и порнография, и духовная расслабленность». Не надо думать, что это он писал о «падении нравов» в викторианском смысле, – он писал о привилегированных училищах Петербурга, военных и других, о крупных чиновниках, льстецах и ворах, о церкви, тонущей в коррупции и благословляющей Распутина.
Конечно, его вера в прогресс и братскую любовь слегка напоминает разговор Карамазовых о том, что все люди на земле в конце концов «обнимут друг друга и заплачут». Но в те времена он иначе не мог сказать то, что хотел сказать.
В книге «Новый строй» есть групповая фотография. На ней изображены более 60-ти бородатых, толстых братьев, и даже около десяти особ женского пола в шляпках и жакетах. Узнать кого бы то ни было трудно. Кое-кто упомянут в подписи под фотографией. Муромцев, Кокошкин и еще человек восемь – их как будто бы можно узнать. Это – депутаты 1-й Гос. Думы. Но, как известно, не им было положено установить «новый строй без порнографии и гнилушек». Ни сам Обнинский, ни мы, его потомки, не увидели, как люди обнялись и заплакали. И впереди пока никаких объятий и слез не видно.
Меньшевик-оборонец, член ЦК Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов, Церетели вернулся 19 марта 1917 г. из Сибири, где он отбывал ссылку, прямо в Таврический Дворец, где заседал Совдеп. Его группа немедленно заняла командные должности в ЦК и захватила в свои руки «Известия». Ленин еще ждал своего поезда в Швейцарии. Скобелев, Чхеидзе и др. позже оказались в Совете с ним вместе у кормила. Он был членом II Гос. Думы и в начале мая стал министром почт и телеграфа во Временном правительстве, в первой коалиции, когда ушли кадеты. «Защищать свободу, но не идти на захват» – было его кредо. Он немедленно стал членом Контактной комиссии между Советом и Правительством князя Львова. Но Ленин, приехавший 3 апреля, не дал ему возможности провести в жизнь свою программу.