Люди с гобеленов. Выбор сделан?
Шрифт:
– Беги вперёд. Мать ждёт тебя: убивается, – сказал отец.
Ингрид отделилась от отряда и побежала к воротам крепости. Стражники сомкнули щиты, встав плечом к плечу, и преградили ей путь. Они хотели подразнить бойкую девочку. Ингрид, недолго думая, ухватила одного из них за бороду, свисавшую над щитом, и пнула ногой по голени, куда смогла достать. Потом навалилась плечом на щит, приложив всю силу, но стражи ни на шаг не сдвинулись от её усилий. Ингрид слышала, как они посмеивались над ней из-за щитов.
Ингрид верила, что если доказывать воинам
Завидев Верховного вана, стражники перестали играть и пропустили Ингрид.
– Убила тролля? – воскликнул один из них вслед.
– Дала ему под зад, и он на полозья к отцу прилетел – вон сзади едет, посмотри!
Ингрид побежала вперёд. Улицы, вдоль которых так знакомо прижимались друг к другу мастерские, лекарский дом, кузница и жилища соратников, несли её к широкому двору главного дома. Очертания родных мест расплывались от слёз, навернувшихся на глаза. Один из воинов, стоящий по другую сторону двора, напомнил Рейвана, и сердце Ингрид заболело сильнее.
– Рейван, – прошептала она, поджимая губы, чтобы не расплакаться.
Ингрид до последнего не пыталась промакивать слёзы, чтобы сохранить сладкую возможность обмануться.
Но вдруг рыдание нахлынуло из глубины. Она не удержалась и заплакала, закрыв лицо ладонями. Ингрид не хотела, чтобы кто-то из воинов видел её слабость.
Не прекращая движения, шагая зло и резко, Ингрид столкнулась посреди двора с идущим ей навстречу человеком. Они оба повалились на грязный утоптанный снег.
– О боги! Ингрид! – проговорил мужчина с полосами чёрных рун на скулах.
Он быстро поднялся и подал ей руку. Его волосы были серыми от старости, а лицо изрезано морщинами. Ингрид тотчас же отёрла слёзы, пряча горе.
– Тирно! Надолго ты в Каэрване? Как жизнь? – бодро прозвенел голос Ингрид.
Она старалась казаться приветливой и весёлой.
– Пока при мне, девочка! И твоя, смотрю, при тебе! – старик, улыбнувшись, внимательно посмотрел Ингрид в лицо и увидел заплаканные глаза.
Тирно усмехнулся.
– Снова псица нападала на волков? А волки сильные попались?
Ингрид нахмурила брови и отвела взгляд, делала вид, что влагу ей на глаза нагнал колючий невидимый ветер.
– Ты привёз мне ещё кусочек небесной руды? Ты обещал, – спросила она, стараясь держаться отважно. – Мне не терпится набрать столько этой руды, чтобы хватило на меч!
– Зимой её не отыскать. Вот настанет весна, обязательно найду для тебя ещё!
Меч был мечтой и отрадой для Ингрид. Отец запрещал Ингрид брать в руки оружие, но дочь уговорила его: если она раздобудет руду, упавшую с неба, то он позволит сделать из неё меч. Ингвар не рассчитывал на успех Ингрид, но она оказалась неробкой и подружилась с рудокопом, который возил в Каэрван руду из шахт на перевалах.
Ингрид
– Ты пришёл говорить с отцом? – спросила она.
– Да, – тяжело вздохнул Тирно. – Набулы стали часто бродить в окрестностях шахт. Ладно, я думаю, мы с тобой ещё поболтаем сегодня вечером в большом зале! Беги к Сигги, мать растает от счастья. Только, пожалуйста, смотри, куда идёшь!
Ингрид попрощалась с Тирно и побежала к главному дому. Проскакав по всходу, она вошла в двери большого зала.
– Слава богам! Ри, ты жива! – воскликнула Сигги.
В сумраке жилища Ингрид сперва не разглядела мать, лишь услышала, как на пол упало веретено. Через мгновение мама оказалась рядом и обняла дочь.
– Я жива, со мной всё хорошо! – ответила Ингрид, прижавшись к тёплой материнской груди. – Но Торвальд и все остальные погибли под лавиной, мамочка!
Ингрид пряталась лицо, мучаясь от чувства вины, тяжёлыми оковами стиснувшего сердце.
– Я словно трусиха одна-единственная выжила, мама!
– Не вини себя, – сказала Сигги, крепче обняв дочь. – Тебя не должно было там быть. Не место женщинам на охоте! Боги пощадили тебя, Ри, сберегли!
Мать гладила Ингрид по голове. А Ингрид терзали мысли о том, что в дом больше не войдёт волк Торвальд со своими сыновьями. Она не могла представить дальнейшую жизнь без родных, которых так хорошо знала и любила. Опустошение прокралось в сердце, уверенно поселилось там и забирало всё больше от её существа. Горе заключалось ещё в том, что могучий воин Торвальд пал не в битве, а в неравной схватке со стихией, погиб по воле богов. Клан Каэрвана постигло великое несчастье, и теперь вану предстоит принести значимую жертву богам.
– Что это? На тебе кровь! – воскликнула Сигги. – Ты цела?
– Это не моя кровь, мама, – мрачно произнесла Ингрид.
– Боги! Пойдём, помоешься и переоденешься!
Они направились в детскую половину через большой зал. Стены зала украшали боевые щиты, оружие, гобелены и резные панели с великими битвами. Ингрид засмотрелась на полотно с осадой Харон-Сидиса. Кзоргов представали с головами зверей и длинными когтями.
«У него не было когтей и клыков», – подумала про себя Ингрид, разглядывая полотно.
Сигги настойчиво потянула дочь за собой. Они вошли в комнату, отгороженную от зала тканными занавесями. Мать достала из деревянного сундучка одежду и разложила на низкой, устланной шкурами постели: сначала замшевый жилет с меховым воротником и расшитыми узорами полами, затем – шерстяные чулки и льняное платье, выкрашенное в зелёный цвет, с пёстрыми кожаными шнурками на рукавах и груди.
Ингрид скинула меховой анорак и уселась на ложе, чтобы снять пимы.
– Когда ты уже перестанешь ходить на охоту? – запричитала мать. – Ты должна вести себя как женщина, Ри!