Люди сорок девятого
Шрифт:
Морган поднялся и пошел к выходу, его шатало, будто вокруг бушевал ураган. Снаружи он тяжело рухнул на колени - ноги больше не держали его - и, набрав в ладони холодного, сверкающего в отблесках костра снега, растер им горящее лицо. Время замерло на мгновение; его окружили тени древних индейцев, их песни стучали в его барабанные перепонки. Секунды бежали, но Морган не двигался, чувствуя, однако, как сила древней земли наполняет его. Потом он встал и, вернувшись в пещеру, присел рядом с Четом. Обыск карманов ничего не дал. Пара долларов серебром, пригоршня патронов, перочинный нож, моток бечевки и пустой кисет, вышитый бисером, - никаких намеков на затерявшуюся на бескрайних просторах Мира родню. Кривая усмешка прорезала лицо Моргана. Наверное, все люди так или иначе одиноки в этом мире. Все пришли откуда-то издалека, по той или иной причине покинув родные края, а впереди - только неизвестность... И где застанет тебя рассвет следующего дня, определенно не знает никто... И в каком из миров тоже.
Осторожно закрыв Чету глаза, Морган сунул патроны к смит-вессону в свой карман, выпрямился и пошел к своей лошади, но, обернувшись, внезапно остановился.
– До свидания, - негромко сказал он и добавил, поймав рукой удила.- Пойдем, кобыла.
Твердой походкой Морган покинул пещеру и, привязав лошадку снаружи, вернулся, неся в руках комок снега, который раскрошил над едва вошедшим в силу пламенем костра. Яростно извиваясь и шипя, будто растревоженный в своем гнезде клубок змей, прозрачные лепестки свернулись и увяли, превращаясь в сырую золу. Свет померк. Первобытная мгла поглотила пещеру, вступая снова в свои тысячелетние владения.
Ощупью продвигаясь к бледному, едва мерцающему звездами пятну, Морган подумал о том оползне над щелью в скале, остановленном небольшим камнем. Лошадка дремала, поджав одну ногу. Подойдя к ней, Морган отвязал от седла мешочек с порохом и, зажав его в зубах, полез наверх. Собрав в памяти обрывки знаний, полученных во время работы на серебряном руднике в Аризоне в первый год после войны, он отыскал трещины, пересекавшие камень, продолбил дырочки во льду охотничьим ножом и заложил пороховые заряды, соединив их тонким пороховым ручейком. Минуту он стоял неподвижно, оглядывая свою работу, проверяя, все ли правильно, как будто от этого зависела его жизнь, а потом чиркнул спичкой и, бросив ее на узкий хвостик чернеющего во льду порошка, кубарем скатился с горы. Взрывы рванули почти одновременно. Они были не очень громкими, но сделали свое дело, выбив из-под валуна мелкие камни. Неповоротливая глыба качнулась и заскользила вниз по склону, а за ней, будто обрадовавшись внезапному освобождению, полетел старый оползень, похоронивший под собой вход в пещеру, оставив ее духов наедине с собой, чтобы никто и никогда больше не сумел нарушить их покой.
Похлопав лошадку по шее, Морган размял закоченевшие негнущиеся пальцы, похлопал рукоятку смит-вессона, раннее принадлежавшего Чету, а теперь ему, и, стянув шляпу с головы, собрался что-то сказать. Он знал, что в таких случаях полагается говорить, но точно не мог вспомнить о чем.
– Я его почти не знал, - немного растерянно проговорил стрелок, обращаясь к звездам.
– Но... Я думаю, все мы несовершенны и заслуживаем хоть немного сострадания... где-нибудь.
В памяти откуда-то всплыла строчка из Библии, и он машинально повторил ее: "И когда пойду долиной смертной тени, не убоюсь я зла, ибо Ты со мной".
Он еще постоял, переминаясь с ноги на ногу, но так и не нашел чего сказать.
– До свиданья, Чет, - повторил Морган и, медленно сев в седло, не торопясь поехал прочь. Ему почему-то не хотелось оглядываться. Возможно, Морган чувствовал, что призрак Чета стоит рядом со входом в пещеру и машет ему на прощание рукой. Во всяком случае он был твердо уверен, что древние индейские духи как-нибудь поладят с этим человеком.
* * *
Миновав полуразвалившееся строение, Морган Джуннайт уже собирался углубиться в темный каньон, ведущий к Сван-вэлли, когда поймал краем глаза отблеск света. Стремительно выпрыгнув из седла, он свалился на землю, сжимая револьвер в руке и готовый драться за свою жизнь, несколько минут лежал неподвижно, вглядываясь и вслушиваясь в окружавшую его тьму. Ни звука, ни движения. Лошадка, отпрыгнувшая было в сторону, испугавшись его резкого броска, теперь переминалась с ноги на ногу, с изумлением косясь на хозяина. Она не втягивала воздух, не закатывала глаза и не ржала... Хороший знак... Выждав несколько бесконечно долгих минут, Морган осторожно отполз к кучке ближайших кустов и там осторожно поднялся, сливаясь с их тенью: сначала на колени, потом, согнувшись, встал на ноги и лишь несколько мгновений спустя распрямил спину, опасливо озираясь, будто вылезший из норы суслик. Внезапно он увидел снова испугавшее его сияние и, приглядевшись, понял, что это всего лишь блик лунного света, отраженный стеклом сооружения, чем-то напоминавшего парник. Нагнувшись, Морган набрал снега и аккуратно спрессовал его в ладонях. Когда снаряд стал твердым и покрылся гладкой ледяной коркой, стрелок прикинул на глаз расстояние до парника и, коротко, но сильно размахнувшись, послал снежок в ту сторону, вслед за этим мгновенно рухнув на землю. Загремело и посыпалось расколотое стекло, потом снова тишина повисла над ночным лесом. Ни шороха, ни движения. Выждав некоторое время, Морган приподнял голову, потом встал. Он медленно подошел к заинтересовавшему его строению и зажег спичку, чтобы заглянуть внутрь. Там было пусто, но что-то приковало к себе внимание стрелка. Морган Джуннайт находился в недоумении: это, безусловно, был парник; вероятно, ковбои, вынужденные помногу месяцев жить здесь, пытались разнообразить свой стол, выращивая овощи, но стекла его покрывали странные темные пятна. Морган бросил в снег догорающую спичку, подойдя ближе, чиркнул другой и заглянул в глубину стекла...
Спичка догорела и обожгла ему пальцы. Медленно, будто очнувшись ото сна, повернул стрелок голову, чтобы поглядеть на нее, потом он ощупью отыскал упавшую смолистую ветку и зажег ее, превратив в факел. Возвратившись к постройке, медленно провел пальцами по тем местам, где когда-то были лица людей, а теперь - лишь неясные пятна на полувыгоревших стеклянных негативах. Он грустно вздохнул: люди не желают помнить войну, уничтожая все ее свидетельства, им нравиться думать, что этого не было, но все их попытки тщетны, ибо главное доказательство у них в голове... Да и от таких анахронизмов минувших кровавых столкновений, подобных Линдейлу, да и ему, Моргану, они не прочь были бы избавиться, чтобы не помнить... хотя бы поражения. Как бы он сам хотел забыть все... Застеклить какой-нибудь парник осколками своей памяти, чтобы солнце и ненастье стерли с них все следы... Тогда, может, тогда разорвется нескончаемый замкнутый круг, именуемый войной, насилием и безысходностью, и Морган Джуннайт, наконец, будет абсолютно свободен: от себя, от сражений и нескончаемых маршей в пустоту, от войны, закончившейся более пяти лет назад...
Осторожно ступая по негромко поскрипывающему снегу, Морган Джуннайт обошел парник, держа зажженную щепку в левой руке. Пальцы его правой мягко скользили по едва различимым контурам человеческих фигур, по темным пятнам на месте лиц неизвестных ему и, возможно, давно погибших людей.
За каждым полустертым лицом, почти уничтоженным стихиями, скрывался живой человек, дышащий, мечтающий, надеющийся. Морган чувствовал, как бьются их сердца под его пальцами; его собственное стучало глухо, со лба бежал пот. А за каждой фигурой на стекле стояли еще люди: семьи, друзья, дети, большая южная усадьба, дом из саманного кирпича где-нибудь в восточном Техасе или маленькая квартирка в Нью-Йорке. Неожиданная мысль кольнула Моргана, заставив замереть с расширенными зрачками. Перед ним были тысячи осколков никому не известных миров, исчезнувших, искореженных или существующих ныне, как и прежде, он не знал, что сталось с этими крошечными пылинками Вселенной, как не знал и о том, что происходило в данный момент с мирами, живущими и умирающими вокруг далеких звезд. Он стоял и тупо глядел в стекло: вот тут отбит край - там нет половины... Что скрывалось на утраченной части? Еще чье-то лицо? Или мертвая рука, сжимающая в последнем объятии Энфилд... Этого никто никогда не узнает.
Морган глубоко вздохнул. Его взгляд скользнул вниз и замер. Тяжело сглотнув, стрелок опустился на корточки, подвинув факел к одному из негативов. Время не пощадило и это стекло: не хватало половины, но изображение сохранилось немного лучше, чем на остальных.
Два человека стояли, прислонившись с двух сторон к стволу пушки, позади застыли санитары с носилками, пойманные и остановленные в своем бесконечном движении по полю недавно оконченной битвы. Неясные смазанные призраки... Фотограф снимал что-то другое, эти двое попали в кадр случайно, но вот то, что он желал запечатлеть, по прихоти судьбы осталось на утраченной половине.
Два человека, очевидно, не знали, что попадут в кадр: они просто стояли, разделенные стволом орудия: один протягивал горящую спичку, другой слегка наклонился, чтобы прикурить. На одном был явно темный мундир янки, на другом - светлый, конфедератский...
Только несколько мгновений спустя до Моргана дошло, что привлекло его внимание. То, что он видел, было обманом: темное небо, светлая земля - все перевернуто с ног на голову... И мужчина в светлой униформе, которого Джуннайт мысленно уже успел обозвать "проклятым мятежником", был на самом деле лейтенантом Союзных войск в темно-синем мундире, отраженным в обманчивом слое потемневшего серебра.