Люди сорок девятого
Шрифт:
"А что ты будешь делать потом, когда все закончится? Искать причину пристрелить кого-то еще? А что, если этого "потом" не будет? Подумай, что будет тогда?"
Морган запнулся на мгновение на верхней ступени и чуть было не повернул назад, но внезапно резко тряхнул головой: "Неважно. Отступать нельзя, ни сейчас и никогда более".
Держась за перила, он спустился по лестнице, пытаясь сконцентрировать взгляд и удержать в поле зрения двоящийся и троящийся пейзаж. Голова внезапно стала необыкновенно легкой, - мысли куда-то исчезли в предвкушении скорого разрешения всех проблем: сейчас он найдет врага, человека, который почему-то мешал ему жить одним лишь фактом своего существования, и пристрелит его, а потом покинет наконец-то этот паршивый городишко - другого исхода он в данный момент не принимал во внимание. И Морган знал, что тогда, у лавки Черрингтона, Линдейл был абсолютно прав: даже если бы у них не было огнестрельного оружия, они все равно сошлись бы в смертельной схватке, пусть даже рукопашной, для которой сгодилось бы все, любая вещь, подвернувшаяся под руку, будь это стул, столовый нож, бидон керосина, или собственные зубы, что угодно, в сражении, из которого непременно должен был выйти живым только один...
Зачерпнув снег, парень протер им глаза, после чего все вокруг нехотя вернулось в положенные контуры, и он увидел двух человек, среди сыплющегося с неба снега; они стояли над неподвижным телом, держа его за ноги и переругиваясь вполголоса. "Кого-то убили..." - странно, но эта мысль не вызвало никакого отклика или волнения в его душе. Даже вглядевшись, и поняв, что это Мертон, Морган ощутил лишь некоторое сожаление. Да и кто он ему был? Всего лишь городской пьяница... "Нарвался-таки на Уилберна... Чего искал..."
Двое парней, чертыхаясь, за ноги поволокли тело по земле, но не прошли и пяти ярдов и остановились.
– Черт! Занятие не из легких!
– воскликнул один, в раздражении швырнув ногу Мертона в снег.
– По мне лучше стрелять...
– Вечно Уилберн желает, чтобы за него всю грязную работу делали, - отозвался второй, все еще сжимая в руках штанину.
– Ему просто не хочется, чтобы кто-нибудь из того стада баранов, что пасутся в Сван-вэлли, пока не прирежут, ненароком забрел в город и увидел это безобразие. А то ведь и взбрыкнуть вздумают, этот парень как-никак был одним из них. Или догадаются, что гуляют на здешних пастбищах, пока он позволяет, а как только наберут вес, станут обыкновенной бараниной на праздничном столе.
– пояснил первый. У его напарника отвисла челюсть. Морган слушал, прижавшись к дощатой стене салуна, почти сливаясь с ней, не двигаясь. От говоривших стрелка дополнительно заслонял ствол дерева, распростершего голые длинные ветви над его головой.
– А ты думаешь...
– парень подобрал отвисшую челюсть и решил уточнить, но не довел или не осмелился довести мысль до конца.
– А ты как думал?!
– отозвался другой.
– Неужто купился на Уилберновские проповеди?
Его напарник сконфуженно промолчал.
– Ты давай, работай лучше, если хочешь засветло управиться, - сказал все тот же человек.
– Не отлынивай, придурок.
– А не пошел бы ты, вместе с Уилберном, куда подальше!
– огрызнулся его собеседник, раздраженно бросая вторую ногу Мертона и пиная труп, чтобы выпустить злобу.
– Это я-то придурок! Да второго такого идиота, как ты, сложно отыскать на всем белом свете, Майкл О'Руни!
Это имя подействовало на Моргана, как удар тока, заставив резко развернуться. Оно будто сорвало предохранитель где-то внутри: стрелок готов был атаковать и рвать на части любого, кто на него отзовется. Его расширенные зрачки, когда он только начал движение к цели, встретились с глазами мистера О'Руни, открывшего было свой рот, чтобы ответить собеседнику отборной бранью, но, поймав взгляд приближающегося незнакомца, внезапно осекся, и, смертельно побледнев, отступил на шаг.
Прошлое, почти задавленное Майклом, ни разу не потревоженное за многие годы и, казалось, давно вылетевшее из памяти, мгновенно пробудилось от спячки, и от панического ужаса внезапно ослабели ноги, а сердце прыгнуло вверх и застряло в горле при виде призрака с широким уродливым шрамом, пересекшип шею. Снег падал, медленно кружась в гробовом молчании, и даже Ланс, не понимавший, что происходит, почувствовал, как ужас этой тишины заползает внутрь, парализуя мышцы.
Перед глазами Майкла О'Руни стояли незыблемые, окончательные, как приговор, как надпись на стене Валтасара, означающие конец, неминуемую гибель и хаос, неровные строчки, усилием воли или бреда выдернутые из подсознания, собранные из разнокалиберных букв, пляшущих по белизне конверта: "Маршаллу...(имя расплылось в кровавом подтеке) Лоуренс, штат Канзас..." да, маршаллу...
Незнакомец, ни на секунду не замедляя шага, сдернул с правой руки перчатку и заткнул за пояс рывком. Майкл глядел на приближавшегося человека и задыхался в агонии ужаса, должно быть, самой страшной из всех, разрывая пальцами шейный платок.
"...Хочу уведомить вас..." уведомить, да...
Тонкий, чрезвычайно тщательно запечатанный конверт, приготовленный, как видно давно, который его дрожащие, трясущиеся пальцы, все еще ощущающие тепло неподвижного тела, извлекли из залитого кровью нагрудного кармана рубашки.
"...о том, что я скрывал много лет..."
...сразу после того, как он, Майкл О'Руни, подошел поближе и прикончил его выстрелом в голову, уже после того, как Рональд всадил кусок свинца в спину и они оттащили его в переулок. Он тогда все еще цеплялся за жизнь, казалось, даже протрезвел от той дряни, которую курил незадолго до...
"...скрывал много лет правду, покрывал преступника, можно даже сказать лжесвидетельствовал, если вам это угодно, хоть и не был в то время под присягой, потому что для меня это одно. Ибо твердо знал..."
Это был случай... Просто счастливое стечение обстоятельств, невероятное везение... Мысль обыскать, посмотреть, нет ли при нем чего-нибудь стоящего, пришла внезапно.
"...знал, и не секунды не сомневался, что не Морган Джуннайт виновен в убийстве мисс... (опять пятна крови, но имени и не надо было, он, Майкл О'Руни, и так знал слишком хорошо, что было написано там), а мой кузен, которому я помог исчезнуть, ценой жизни и честного имя невиновного, человек, зовущийся ныне Майклом О'Руни..." Майклом О'Руни, да...
Рональд, сидя на бидоне керосина, заявил, что не хочет пачкаться, а при выстреле в упор это произойдет непременно, что добить его надо, что свою работу стрелка на сегодня он уже сделал и еще должен будет оттащить тело в лес и сжечь, чтобы никто не опознал. Если бы ни это, он, Майкл О'Руни, конечно же, никогда...
Он закрыл глаза, ужас сдавил горло. Морган Джуннайт... Этот белый шрам... Оуэн, его клятва... Призрак, которым пугал его кузен, призывая к раскаянью, из-за чего они поссорились и не виделись больше трех лет, уже когда оба жили здесь. Да, да. Он слишком подозрительно вел себя все время, постоянно возвращаясь к тому дню... Чертов стукач! И почему Макклахану понадобилось послать именно его, Майкла? Недоверие? Закравшееся подозрение? Записка, конечно, была его идеей, но уже потом, и если Макклахан сомневался... Нет, в любом случае это даже лучше, ведь теперь Майкл полностью уверен в уничтожении всех улик. Как повезло, что удалось перехватить письмо прежде, чем оно попало в чужие руки.
Незнакомец приближался, неумолимый, как сама смерть.
"... Майклом О'Руни настоящее местонахождение которого, в силу ряда причин, не может быть оглашено мною ни сейчас и никогда после, во все дни моей жизни..."
Генри Оуэн должен был исчезнуть бесследно и замолчать навсегда, но его гибель, Майкл О'Руни был теперь в этом уверен, его гибель воскресила куда более страшного призрака, оставшегося не отомщенным, а потому восставшего из могилы, где он лежал последние пару десятков лет, в час, когда умолк навсегда последний свидетель, чтобы самому вершить правосудие.