Люди сороковых годов
Шрифт:
Но мы — на войне, и еле уловимые знаки предвещают скорое окончание затишья: шоферам приказано выписать полный запас горючего; командарм отменил командировку адъютанта в Москву; отпуска прекращены; сам командарм не выезжает даже на охоту, стараясь неотлучно находиться близ телефона ВЧ, связывающего армию со штабом и со Ставкой Верховного Главнокомандования.
Скоро, скоро грянет гром!
21 ноября. Сумрачный денек. Снег на крышах вилл, остекленевшие, схваченные морозом грибы в лесу, серая мгла на горизонте. Генерал в серой папахе и ладно скроенной шинели, оправившись от острого приступа болезни, позволил себе первую прогулку. Под мышкой у
Но… подошел к блиндажам зенитчиков и пришел в ярость: клумбы, подготовленные к 7 ноября, растоптаны, на виду лежат картофельные очистки, валяются консервные банки, щепки от дров. И сразу — гром и молния!
— Варвары! Не буду с вами разговаривать, пока не наведете у себя армейский порядок. Какие вы после этого гвардейцы? А я еще хотел вас сигарами угостить. Идите от меня прочь, и чтобы через час был порядок!
Сконфуженные и расстроенные, зенитчики бросаются наводить порядок. Можно не сомневаться, что через час здесь все будет сверкать…
Прогулка, которая, как было клятвенно обещано врачу, должна была быть тихой и безмятежной, — главное, чтобы не волноваться! — превращается в самый настоящий инспекторский смотр.
В лощине течет ручей. Черный, предзимний лес. Серые дымки над землянками. Слышатся щелчки револьверных выстрелов — группа офицеров на стрелковых занятиях. Здесь все по правилам: старший в группе, капитан, построил участников занятий и отдал рапорт по всей форме.
— Как стреляли? Кто не выполнил задания? Три шага вперед… Дайте-ка сюда ваши пистолеты и револьверы.
Катуков берет пистолет и наган у двух офицеров, которые ни разу не попали в мишень, и стреляет — сначала правой, потом левой рукой. Шестерка, восьмерка, девятка… Значит, оружие не виновато. Берет еще два пистолета. На этот раз пули ложатся кучно, но в стороне от центра мишени. Генерал приказывает отдать эти два пистолета оружейному мастеру на проверку. Собирает офицеров, угощает их сигарами и показывает, как надо держать пистолет — указательным и большим пальцем, не зажимая рукоятку, свободно играя им в руке и не допуская углового смещения.
Вдруг генерал замечает на земле стреляные гильзы и опять хмурится:
— По уставу положено выдавать на стрельбах патроны строго по счету и сдавать гильзы, докладывая: «Лейтенант Иванов выпустил три пули, сдал три гильзы». Это же ценный металл! Как же вы… Немедленно собрать все до одной гильзы!..
Адъютанту с трудом удается увести Катукова завтракать. Этот человек поистине неутомим…
Вот так и проходят эти дни между боями. Дни короткой передышки, которую командарм столь активно использует для того, чтобы 1-я гвардейская танковая в предстоящем сражении показала себя еще более грозной силой, чем до сих пор.
«Пушки с высшим образованием»
В один из этих дней я увязался за членом Военного совета армии Н. К. Попелем, ехавшим в инспекторскую поездку в 399-й гвардейский краснознаменный Проскуровский, имени Котовского, полк тяжелой самоходной артиллерии, входящий в состав 11-го гвардейского танкового корпуса, — этот род оружия Катуков с уважением именовал «пушками с высшим образованием», он сравнительно недавно получил широкое распространение в войсках, и мне хотелось с ним познакомиться поближе. Как явствовало из самого названия полка, он отличился в знаменитых боях по разгрому большой группировки немцев у Проскурова; тогда этот полк, заново переформированный в феврале 1944 года и получивший на вооружение самую мощную боевую технику, какой только располагала в ту пору самоходная артиллерия, повоевал действительно геройски. «Пушкам с высшим образованием» предстояло сыграть большую
Внешне тяжелые самоходные пушки ничем не отличались от танка; только вращающаяся башня его была заменена неподвижным броневым укрытием, за которым скрывался экипаж мощного орудия. В 399-м полку на вооружение были приняты новые самоходные установки ИСУ-122. Раньше на шасси танков ИС становились пушки калибра 152 миллиметра, и действовали они отлично. Но теперь их заменили новым длинноствольным 122-миллиметровым орудием; калибр у него меньше, но бой точнее, дальность выстрела больше и пробивная сила превосходная. К тому же новая пушка — полуавтоматическая, скорострельная. В необычайной эффективности ИСУ-122 мне предстояло убедиться воочию на предстоящих учебных стрельбах.
Нас гостеприимно встретил командир полка подполковник Дмитрий Борисович Кобрин, энергичный, голубоглазый крепыш с русыми волосами, зачесанными назад, и холеными усиками. На груди у него над гвардейским знаком красовались золотые ленточки, напоминавшие о тяжелых ранениях, этот офицер, как и многие его коллеги в этом полку, видывал виды на войне.
Командир полка показал нам свои подвижные бронированные крепости, затаившиеся под широкими лапами вековых елей в полной боевой готовности, с экипажами на борту; провел по блиндажам, не без гордости показал только что отстроенный к празднику подземный полковой клуб на двести мест, познакомил нас с ветераном части гвардии капитаном Довгалюком, который начал службу еще до войны, когда полк был обыкновенным танковым, и вступил в бой с рассветом 22 июня 1941 года — сейчас на груди у капитана я приметил три ордена Отечественной войны, Красную Звезду и медаль «За боевые заслуги», привел нас к блистательным командирам батарей, славе и надежде полка: гвардии капитану Борису Икрамову, который в трех боевых операциях уничтожил беспощадным огнем своих пушек 15 немецких танков и одно самоходное орудие, и гвардии лейтенанту Ефиму Дуднику, на счету которого было уже 8 гитлеровских танков.
Мы познакомились и со многими другими выдающимися артиллеристами, о каждом из них можно было бы долго и увлекательно рассказывать. Но самое большое открытие для себя я сделал совершенно неожиданно, встретившись с тихим и скромным писарем полка гвардии старшим сержантом Ивановым, который умудрился в самых сложных и трудных обстоятельствах, а их в эти годы на долю полка выпало немало, вести день за днем журнал боевых действий своей воинской части и — главное! — оберечь его. И знаете ли вы, дорогой читатель, что я выяснил, углубившись в историю этого, технически полностью обновленного, но сохранившего все свои традиции полка? Оказывается, мы находились в одном из старейших, а может быть, и в самом старейшем полку Красной Армии!
Из исторического формуляра полка, который свято сберегался в походной канцелярии части, — и сколько раз преданный делу писарь выносил его из огня, сберегая за пазухой гимнастерки! — явствовало, что полк ведет свое начало от того самого, всемирно знаменитого, 1-го летучего броневого красногвардейского отряда, который был сформирован вскоре после Февральской революции 1917 года и который в памятный весенний вечер послал свой броневик на Финляндский вокзал, где встречали прибывшего в тот вечер из эмиграции руководителя большевистской партии Владимира Ильича Ульянова-Ленина.