Людовик X, Филипп V, Карл IV. Последние Капетинги
Шрифт:
Таким образом, местные чиновники были источником, из которого король черпал людские ресурсы для подпитки центральных учреждений власти и, следовательно, своего Совета. Смена короля была хорошей возможностью продемонстрировать услуги, оказанные монархии, и могла спровоцировать конкурентную борьбу на местном уровне за должность бальи или сенешаля, вызванного в Париж. Поскольку король предпочитал опираться на людей, уже доказавших свою преданность монархии, смена правления обычно не приводила к серьезным потрясениям в администрации, по крайней мере, на местном уровне. Но в королевском окружении ставки были совсем другими. Со смертью Филиппа IV одни приближенные к нему люди потеряли своего покровителя, а другие намеревались воспользоваться ситуацией, чтобы навязать себя новому королю. Так было в случае с Карлом де Валуа, братом умершего короля.
Триумф Карла де Валуа
В то время как два его брата, Филипп и Карл, были еще молоды и неопытны, Людовик с самого начала своего правления полагался на своего дядю, Карла де Валуа, одного из столпов французской монархии на протяжении многих лет [149] . Карл де Валуа, родившийся в 1270 году, был всего лишь четвертым сыном Филиппа III и Изабеллы Арагонской. В 1284 году он был посвящен в рыцари, после чего принимал участие во всех королевских военных кампаниях, начиная
149
Sur ce personnage, cf. J. Petit, Charles de Valois (1270–1325), Paris, A. Picard, 1900.
150
Это произошло после Сицилийской вечерни, о которой говорилось выше. Папа Мартин IV, француз по происхождению и сторонник Карла Анжуйского, отлучил короля Педро III Арагонского от Церкви и конфисковал его королевство, до тех пор, пока тот не покорился. Затем он предложил королю Франции Филиппу III корону Арагона для одного из его сыновей с различными условиями (обладателем короны не мог быть наследник короля, исключался союз Арагона с королевствами Франции, Англии, Кастилии или Леона, и необходимо было выплачивать ежегодную дань Папе). После нескольких месяцев переговоров Карл де Валуа стал номинальным королем Арагона в марте 1284 года. Ему оставалось только завоевать свое новое королевство силой оружия. Карл был коронован в июне 1285 года вскоре после прибытия в Арагон, но кампания, закончившаяся смертью Филиппа III, была неудачной. Карл так и не стал править королевством, которое было ему обещано и от которого он отказался в 1290 году, хотя и не без сожаления. Впрочем он продолжал называть себя "королем Арагона" в течение нескольких лет после этого, а его окончательный отказ от короны Арагона был оформлен только 20 июня 1295 года (J. Petit, Charles de Valois, op. cit., p. 3–22).
Во время правления своего брата Карл был членом королевского Совета, но он не одобрял присутствия легистов в этом учреждении, на которых охотно полагался Филипп IV. Авторитет Карла часто оспаривали Пьер Флот, Гийом де Ногаре, Ангерран де Мариньи или Пьер де Латильи, имевшие доступ к уху короля. Похоже, что Карл был этим очень недоволен и даже ненавидел этих людей, которых он презирал за их скромное происхождение и которые соперничали в Совете с принцами крови и знатными вассалами.
Приход к власти Людовика X ознаменовал возвращение благосклонности к Карлу. Новый король был очень близок к своему дяде, который сопровождал его во время первых военных кампаний. Карл, вероятно, воспользовался нерешительностью своего племянника, и в начале своего правления новый король, казалось, полностью подчинялся своему дяде, звание, ранг и опыт, которого, навязывали его в качестве ориентира. Согласно рассказам о последних минутах жизни Филиппа IV, он публично предложил своему преемнику прислушаться к советам своих дядей, Карла, а также Людовика д'Эврё [151] . Смена короля выявила борьбу за власть при дворе. Это привело к тому, что другие принцы потеряли свое влияние, например, графиня Артуа, крестная мать будущего Карла IV, которая ранее пользовалась большим влиянием.
151
C. Baudon de Mony, "La mort et les funerailles de Philippe le Bel…", op. cit., p. 7–8.
Граф Валуа быстро взял дело в свои руки и начал с удаления из Совета королевских юристов, рыцарей и клерков. Под его главенством был создан новый королевский Совет, состоящий из двадцати четырех человек. Карл добавил в состав Совета Этьена де Морне, одного из своих преданных слуг, который впоследствии служил Людовику X в качестве канцлера Франции [152] . Таким образом, он восстановил должность, которая не использовалась с 1185 года и исполнялась хранителем печати. Через Морне Карл контролировал все действия правительства, поскольку канцлер отвечал за составление и рассылку королевских актов. Тринадцать человек, составлявших этот Совет, известны по состоянию на декабрь 1315 года: братья короля (Филипп, граф Пуатье, и Карл, граф Ла Марш), его дяди (Карл де Валуа и Людовик д'Эврё), принцы крови (Роберт д'Артуа, Людовик де Клермон и Иоанн (Жан) де Шароле, его брат). Кроме них в королевский Совет входил ряд феодалов (Роберт, граф Булони, Жан, граф Фореза и Амадей, граф Савойский), и, наконец, крупные сеньоры (Беро де Меркёр, Миль де Нуайе, Анри де Сюлли и Эрпен д'Эркери) [153] . Ядро Совета, которое король мог расширять по своему усмотрению, снова стало феодальным. Карл де Валуа активно занялся продвижением своих ставленников во все властные структуры королевства. Но не довольствуясь этим, он стал припоминать все свои старые обиды, обвиняя верных слуг умершего короля во всех бедах, которые обрушились на королевство.
152
Fr. Guessard, "Etienne de Mornay, chancelier de France sous Louis Hutin", Bibliotheque de l'Ecole des chartes, vol. 5, no 1 (1844), p. 373–396.
153
O. Canteaut, Gouvernement et hommes de gouvernement, op. cit., p. 588.
Первой жертвой стал Пьер де Латильи. Епископ Шалона, хранитель печати с 1313 года и до назначения Этьена де Морне, вместе с Раулем де Прелем подозревался в участии в отравлении Филиппа Красивого. Обвинения в отравлении в то время звучали постоянно, так как из-за недостатка медицинских знаний яд считался причиной многих необъяснимых смертей. Так уже было во время правления Филиппа III, когда королеву Марию Брабантскую обвинили в том, что она отравила старшего сына короля от его первого брака. Между 1308 и 1311 годами состоялся суд над Гишаром, епископом Труа, которому инкриминировали смерть Бланки д'Артуа, матери королевы Жанны Наваррской, которая якобы была одновременно вызвана ядом и колдовством [154] . Внезапная и неожиданная смерть Филиппа Красивого как нельзя лучше подходило для таких предположений и отвечало интересам Карла де Валуа, так как обвинение в отравлении было грозным политическим оружием, поскольку в рамках расследования, которое было в полном разгаре, слухов было достаточно, чтобы начать судебное разбирательство против человека, подозреваемого в преступлении, и даже использовать их в качестве доказательств на суде. Подозреваемые неизбежно представавшие перед судом, рисковали
154
A. Provost, Domus diaboli. Un eveque en proces au temps de Philippe le Bel, Paris, Belin, 2010. Гишар был освобожден в 1313 году, после того как его обвинители признались в заговоре против него, но был назначен главой отдаленного епископства Дьяковар (Джяково) в Хорватии.
155
F. Collard, Le Crime de poison au Moyen Age, Paris, PUF-Le Noeud gordien, 2003.
Рауль де Прель был брошен в тюрьму и подвергнут допросу, после чего был все-таки оправдан, но навсегда потерял большую часть своих владений [156] . Что касается Пьера де Латильи, то ему пришлось ждать до 1317 года и смерти Людовика X, чтобы предстать перед судом и быть оправданным. Он управлял своим епископством до своей смерти в 1328 году, но так и не смог восстановить свое положение в управлении королевством [157] .
Карлу де Валуа оставалось избавиться от своего заклятого врага, Ангеррана де Мариньи. Последний был одним из камергеров Филиппа IV (в разное время у короля было пять или шесть камергеров) и эта должность, обеспечивала ему близость к королю. Эти камергеры, наследники камергеров более раннего периода, выполняли основную задачу по защите самого короля, как на поле боя, так и в повседневной жизни, отбирая посетителей и ночуя у изножья королевской кровати. Именно они хранили малую, или "тайную печать" короля, в то время как большая печать находилась в руках Хранителя печати. Наконец, и прежде всего, они выполняли финансовые функции и до 1316 года, когда была создана должность казначея, они вели счета королевского отеля. Камергеры пользовались доверием короля, поэтому прекрасно подходили для выполнения деликатных миссий от его имени и могли заседать в Совете [158] .
156
Тем не менее, Рауль де Прель был восстановлен в должность королевского клерка, а в 1317 году Филипп V наградил его дворянским патентом. В 1323 году, при Карле IV, он даже получил титул советника короля. Считается, что Рауль умер между 1325 и 1331 годами.
157
F. Collard, "La crosse envenimee. Fortunes et infortunes de Pierre de Latilly, eveque de Chalons, garde du Sceau de Philippe le Bel", Etudes marnaises, vol. 129 (2014), p. 40–52.
158
O. Canteaut, "Hotel et gouvernement sous les derniers Capetiens directs", Bibliotheque de l'Ecole des chartes, vol. 168 (2010), p. 377–385.
Должность королевского камергера стала почти наследственной в нескольких семьях (Машо, Шамбли, Бувиль) которые воспользовались королевской щедростью, чтобы сколотить значительное состояние и установить родственные связи [159] . Но Ангерран де Мариньи пережил особенно выдающийся социальный подъем, благодаря которому он смог установить собственную статую рядом со статуей Филиппа Красивого после реконструкции дворца Сите. Можно только представить себе негодование Карла де Валуа по поводу такой чести, которой он сам был лишен. Портрет камергера также висел на входе в королевский дворец [160] . Ангерран также воспользовался своим положением, чтобы обеспечить карьеру нескольких членов своей семьи. Его единокровные братья, Филипп и Жан, были назначены Филиппом IV епископом Камбре, а затем архиепископом Санса и епископом Бове соответственно. Его старший сын Луи стал камергером Людовика Наваррского, а младший единокровный брат, Пьер, его виночерпием [161] .
159
Ibid., p. 385–387.
160
J. Favier, "Les portraits d'Enguerran de Marigny", Annales de Normandie, vol. 15, no 4 (1965), p. 517–524.
161
J. Favier, Philippe le Bel, op. cit., p. 36–37.
Ангерран также поддерживал тесные отношения с великими баронами королевства. Например, он был очень близок к графине Артуа, чьи интересы он неоднократно защищал перед королем и с которой поддерживал регулярную переписку [162] . Благодаря своему состоянию, он смог финансировать строительство своего особняка у Лувра, как Альфонс де Пуатье, брат Людовика IX, или герцог Бурбонский [163] . По примеру принцев он построил коллегиальную церковь в Экуи, которой суждено было стать семейной усыпальницей [164] .
162
C. Balouzat-Loubet, Mahaut d'Artois, op. cit., p. 120.
163
B. Bove, "Les palais royaux a Paris au Moyen Age…", op. cit., p. 53.
164
S. Berger, "Le «testament spirituel» des conseillers du roi de France (1270–1328): entre volonte de representation sociale et recherche du salut", dans Le Testament spirituel du Moyen Age a l'epoque moderne, Metz, CRULH, 2013, p. 211–228.
Обвиненный в плохом управлении и растрате королевских средств, Ангерран де Мариньи был арестован в апреле 1315 года и заключен в тюрьму в Тампле. Распространенное выражение "плохой советник" на самом деле отражало антипатию, которую вызывали в рядах знати "новые люди", приближенные королем за их способности, и происходившие из мелкого провинциального дворянства, городской буржуазии или духовенства. Через три дня после ареста Ангерран предстал в Венсене перед судом под председательством короля и был обвинен по сорока одному пункту. Один из них был особенно серьезным: камергер якобы использовал для скрепления государственных актов свою собственную печать, а не печати Филиппа IV. Считалось, что таким образом он покусился на величие монарха, чью власть он использовал в своих интересах. Преступление по "оскорблению величия", которое только в начале XIV века начало классифицироваться юристами и теоретиками права, каралось с особой строгостью.