Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947
Шрифт:
Наступление альянса в районе Гарильяно было начато 17-18 января превосходящими силами британского 10-го армейского корпуса; 20 января, переправившись через Рапидо, его поддержал американский 2-й армейский корпус. Наша 94-я пехотная дивизия была сформирована совсем недавно и потому не смогла сдержать наступающие вражеские войска; противник прорвался в районе Кастельфорте, и 10-я армия, вынужденная действовать с учетом возможности продолжения его наступления через долину Лири в направлении горного массива Кассино, оказалась не в состоянии прикрыть брешь своими небольшими резервами. Я увидел, что правый фланг 10-й армии повис на ниточке. В этой ситуации – может быть, излишне положившись на доклад адмирала Кана-риса, главы военной разведки, – я уступил настойчивым просьбам командующего 10-й армией и послал ему на помощь 11-ю авиагруппу под командованием Шлемма, а также 29-ю и 90-ю панцер-гренадерские дивизии. При этом я отдал командующему 10-й армией приказ как можно быстрее выправить положение на участке фронта 94-й пехотной дивизии. Вопрос состоит в том, насколько оправданным было это решение, особенно
Я совершенно ясно видел оперативные возможности противника. Было очевидно, что наступление на наши позиции севернее Монте-Кассино, предпринятое 20 января американским 2-м корпусом и французским Экспедиционным корпусом, было четко скоординировано с наступлением альянса в районе Гарильяно и увеличило его шансы на успех. О возможности десантной операции можно было только гадать – не было никакой информации о том, где и когда она могла быть проведена. Если бы я не поддержал командующего 10-й армией, его правый фланг оказался бы прорванным и никто не был бы в состоянии сказать, как далеко продвинется противник, прежде чем мы сможем его остановить. В то время я предвидел события, которые в самом деле произошли в ходе майского наступления противника. Если бы во время этого беспорядочного отступления наших войск альянс провел десантную операцию, далее уже ни за что нельзя было бы ручаться. Какую реакцию это вызвало бы в Риме с его миллионным населением? Я не верил, что американская 5-я армия наступает только для того, чтобы отвлечь внимание от десантной операции; я считал, что противник хочет дождаться того момента, когда развитие наступления на юге не только создаст подходящие условия для высадки с моря, но и сделает возможным координацию действий на двух направлениях, что, в свою очередь, позволит ему окружить наши войска. В любом случае я был убежден, что не слишком ошибаюсь, полагая, что Кларк или Александер используют первоначальный успех в районе Гарильяно, чтобы смять правый фланг 10-й армии, если мы не предпримем контрмеры и не заставим их остановить наступление. При защите от такой угрозы полумеры ничего бы не дми – контрудар нужно было нанести быстро и эффективно. Необходимо было сначала ликвидировать возникшую опасность, а потом уже готовиться к отражению новых выпадов.
Между тем угроза десантной операции продолжала существовать, причем время и место ее проведения по-прежнему оставались для нас загадкой – воздушной разведки на тот момент уже почти не существовало, а те редкие сообщения, которые мы время от времени все же получали, были неточны и лишь вводили нас в заблуждение. В течение трех суток, предшествовавших вторжению противника, я каждую, ночь отдавал приказ о приведении наших частей и соединений в полную боевую готовность по всей Италии. И если я послушался настойчивых уговоров работников моего штаба, опасавшихся, что войска раньше времени устанут, и в ночь с 21 на 22 января отменил этот приказ, то мне некого винить за это, кроме самого себя.
Первые часы 22 января 1944 года – дня, когда противник осуществил вторжение в районе Анцио – Неттуно, – были полны волнений и забот. Утром у меня возникло ощущение, что главную угрозу нам удалось отвести. Мы смогли сделать это главным образом благодаря фон Полю, который, следуя моим прямым указаниям, окружил береговой плацдарм противника кольцом своих батарей, сквозь которое было трудно пройти вражеским танкам. Кроме того, высадившиеся на берег войска противника вообще продвигались вперед с большой осторожностью. Между тем наши войска прибывали батальон за батальоном и тут же поступали под командование генерала Шлеммера, в задачу которого входила переброска всех частей и подразделений по мере их прибытия как можно дальше на юг с тем, чтобы помочь зенитным частям задержать или остановить вражеское наступление. Для меня был важен каждый метр территории. К сожалению, описанный порядок действий, как я обнаружил уже днем, был по непонятным мне причинам и без каких-либо оснований изменен, что расстроило выполнение моего плана, предусматривавшего немедленное осуществление контратакующих действий. Тем не менее, после того, как я проехался вдоль фронта, у меня возникла уверенность, что противник упустил единственную благоприятную возможность взять Рим и пробить себе брешь в районе Гарильяно. Я был уверен в том, что время работает на нас.
В те дни на фронте царила невероятная неразбериха. В этом беспорядке сражались плечом к плечу части и подразделения разных дивизий. Помимо 11-го парашютно-десантного корпуса, я передал приказ о переброске частей в район захваченного противником плацдарма в штабы 76-го танкового корпуса, дислоцировавшегося на Адриатике, и 14-го армейского корпуса, развернутого в Северной Италии, – это было необходимо для создания прочной оперативной основы. Когда 23 января фон Макензен, командующий 14-м армейским корпусом, появился в моем штабе в Монте-Соратте и доложил о прибытии его соединения, я получил возможность с полным основанием сообщить ему, что считаю нашу оборону достаточно прочной и что мы можем больше не опасаться каких-либо крупных перемен к худшему. Я поставил перед ним две задачи: укрепить оборонительные порядки вокруг плацдарма и приступить к принятию мер по его сужению и полной ликвидации. Исключительно настойчивые атаки, предпринятые американским 6-м корпусом 25 января в районе Систерны и 31 января в районе Систерны и Камполеоне, доказали мою правоту – локальные продвижения вперед на небольших участках фронта стоили противнику больших потерь.
22 января я уже отдал 10-й армии приказ вывести из боя 26-ю танковую дивизию, чтобы иметь резервы на будущее и ввести определенную ротацию частей и соединений на линии фронта.
При том что меня больше всего беспокоил захваченный противником береговой плацдарм, не меньше внимания требовала ситуация, в которой оказался 14-й танковый корпус, действовавший в районе Кассино. Медленно, но верно прекрасно подготовленные войска французского Экспедиционного корпуса продвигались в направлении Колле-Бельведере и Терелло и 31 января овладели ими. Угрозу с этой стороны могли отвести только отборные германские части под командованием опытных, проверенных военачальников – Гейдриха и Бааде, а также отлично подготовленный 211-й полк из состава 71-й дивизии. И они решили эту задачу; 6 февраля кризис был преодолен, а 12 февраля на этом направлении наступило затишье. Об этом эпизоде фельдмаршал Александер написал: «В этом сражении успех был на стороне немцев».
Даже наступление, предпринятое противником позднее, в период с 15 по 19 февраля, в ходе которого 4-я индийская дивизия и дивизия, состоявшая из новозеландцев, попытались захватить Кассино и находящийся в нем монастырь, не изменило положение на этом участке, хотя противник подверг монастырь массированному артобстрелу и нанес по нему бомбовый удар с воздуха, в котором не было никакой необходимости и который в дальнейшем лишь осложнил действия противоположной стороны. Мне хотелось бы особо подчеркнуть тот факт, что монастырь не был занят нашими войсками и не являлся частью наших оборонительных порядков; военная полиция закрыла его для несанкционированных посещений. Его сокровища и библиотека задолго до начала боев были переданы на хранение в Ватикан. Однако большие потери среди гражданского населения причинили много горя мирным жителям, и нам была очень хорошо понятна печаль настоятеля монастыря, вызванная этим обстоятельством.
Тем временем бои в зоне плацдарма все еще продолжались. Американский 6-й корпус пытался прорваться к Албанским высотам, а Макензен, со своей стороны, стремился, прежде чем начинать наше главное контрнаступление, надежно закрепиться в Апулии. В ходе отражения атак альянса обе стороны несли тяжелые потери. Проведенный нами контрвыпад позволил нам 8-9 февраля занять Апулию, а 9-10 февраля захватить Корросе-то. Ответные удары противника не принесли ему успеха. Поняв, что наступление не удалось, командование американского 6-го корпуса приняло единственно возможное решение и перешло к обороне, начав создавать на плацдарме глубоко эшелонированные защитные порядки. Даже при том, что 14-я армия не забывала об обороне, главной проблемой, стоящей перед ней, все же была атака. Группа армий получила свежие части и соединения, а также военное снаряжение в более чем достаточном количестве. 2-е воздушное командование также делало все, что было в его силах, и добилось весьма внушительной концентрации зенитной артиллерии. Командованию удалось также, как в старые добрые времена, собрать достаточно сильную группировку авиации.
Я лично был убежден в том, что даже с учетом мощи корабельной артиллерии противника и его подавляющего превосходства в воздухе, с имеющимися в нашем распоряжении силами и средствами мы обязательно должны добиться успеха и сбросить противника обратно в море. Я постоянно учитывал психологический эффект, который оказывала на штаб и войска американского 6-го корпуса ситуация, в которой они оказались. Должно быть, им было несладко на расположенном в низине участке побережья с явно нездоровым климатом, да еще в окружении вражеских войск; наша тяжелая артиллерия, а также зенитные орудия и бомбардировщики люфтваффе делали все для того, чтобы даже во время «отдыха» солдаты противника не отдыхали. В численном отношении группировка, развернутая на плацдарме, была ограниченной; высадка на берег слишком большого контингента привела бы к неоправданно высоким потерям, а слишком малочисленного – к утрате плацдарма. Ротация была связана с определенными трудностями и требовала времени. Мне казалось чрезвычайно важным, чтобы мы атаковали как можно быстрее, пока противник не успел восполнить потери, понесенные в ходе недавних боев, а также как следует укрепить промежуточные оборонительные позиции на плацдарме. С другой стороны, значительной части наших войск нужно было время для акклиматизации.
Мы оба – и Макензен, и я – отвергли так и напрашивавшуюся идею, состоявшую в том, чтобы попытаться уничтожить плацдарм фланговым ударом вдоль побережья к северу от Анцио – для этого нам пришлось бы осуществлять концентрацию сил и средств и атаковать под огнем всей корабельной артиллерии противника, не имея в то же время возможности должным образом использовать наши орудия; кроме того, покрывавшие побережье густые леса и плотные минные поля не позволили бы нашим мощным танковым частям оказать нам поддержку. Поскольку сильно пересеченная и заболоченная местность на южном фланге автоматически исключала возможность нанесения нами удара оттуда, для атаки оставался только один сектор – между Апулией и Систерной. Я принял план Макензена, состоявший в том, чтобы атаковать либо с одной, либо с другой стороны от Апулии и поддержать главный удар двумя отвлекающими.