Лютица
Шрифт:
— скажите Маттео, зачем папа назначил Бонифация главой шествия. Разве вы не находите это глупым?
Маттео немного подумав, ответил:
— а разве у него был выбор? Ему нужно хоть как-то контролировать этот горе-поход обречённый на тотальный провал.
— ничего себе кардинал, даже так?
— а что здесь удивительного?
— я думал, что Иннокентий обладает некой уверенностью, посылая стольких людей в такой опасный рейд.
— как я уже говорил, он видит не дальше вытянутой руки. Первым шурупом, который развалит механизм похода, будут разногласия между нашими жадными и эгоистичными лидерами. Второй шуруп это… — замялся кардинал.
— кто же это? — улыбаясь, спрашивал Дандоло.
— это некий старик и его верный служитель богу.
— вот как?
— уверяю вас.
— в завершении ваших слов хочу кое-что спросить. Ходит молва, что материальное состояние казны папства слегка плачевно, если можно так выразиться.
— кто вам такое сказал почтеннейший дож? — удивлённо спросил Маттео.
— никто не говорил. Слухи летают по ветру как птицы, ваше святейшество. Но, не сложно догадаться, что эти слухи весьма опасны и чрезвычайно важны.
— с этим не поспоришь. Касаемо меня, то час назад отдыхая в постели, я видел сон, в котором папа Иннокентий не мог оплатить векселя, потому что… — запнулся Маттео.
— почему же? — остановился Энрико.
— вот досада, на этом месте я проснулся и осознал, что опаздывая на встречу с вами! — с досадой ответил Маттео.
— какая неудача! — помахал головой старик. — Ведь на самом важном месте оборвался такой сон!
— и не говорите уважаемый дож.
— а если говорить на уровне реальных вещей? Каковы шансы у его святейшества на выполнение долговых обязательств?
Кардинал задумался, потирая затылок, потом повернулся к Энрико и застыл.
— каков шанс остаться у одной из дев, что пробудили меня ото сна, перед тем, как я приехал к вам? — спросил Маттео.
— не могу знать, мне не ведомы ваши предпочтения в женщинах.
— одна из них вернётся в бордель, безвозвратно. Это большая досада, для неё естественно…
— это очевидно, раз вы об этом начали говорить. И у неё нет никаких шансов вернуть вашу благосклонность?
— как вам сказать дож, они может быть будут. Всё зависит от того, когда я дам ей возможность очистить свою грешную душу.
— вы в этом полностью уверены?
— на все сто процентов. Мы давно знакомы Энрико, и я бы не стал бросаться пустыми обещаниями.
— хорошо, очень хорошо, ваше преосвященство. Тогда к вам, в этот же собор по прибытию графа фландрского к берегам Венеции, придёт письмо с советом, как поступить с этой несносной девицей.
— я буду ждать его с нетерпением мой уважаемый друг, нельзя же женщину заставлять долго ждать.
— напоследок, хотел добавить от себя, что если вы всё же вернёте этой женщине благосклонность в нужный момент, то вы получите небольшой, скромный подарок, от венецианских купцов. Ничего не обычного, но это порадует вашу скромную набожную душу.
— не стоит Энрико, я же делаю всё на благо Господа Бога и святой церкви.
— не будьте застенчивы, как юная девица. — улыбнулся Энрико. — Это вам не к лицу. А сейчас уважаемый кардинал, я вынужден вас покинуть и направить свои старые кости на родину. Там меня ждут очень много нерешённых дел.
— могу только пожелать вам спокойного пути без препятствий и угроз.
— благодарю Маттео. До свидания.
В это время в другом конце города Палермо сидел и нервничал граф Бонифаций, он ждал, что на его виллу при Палермо, прибудет король Швабский, для короткой и нервозной беседы. Граф сидел на резном красивом стуле и опустив ноги в миску с мыльной водой безразлично смотрел как невероятной красоты сицилийка разминает его пальцы на ногах и моет ступни. Его сейчас в последнюю очередь волновала женщина. Все его мысли были заполнены походом и размышлениями о том, что он будет делать с Балдуином сидя двумя задами на одном стуле.
— что вас беспокоит граф? Может, я не так что-то делаю? — спросила женщина.
Граф не отвечал, просто сидел и подперев щеку ладонью куда-то смотрел мимо женщины.
— может позвать другую служанку? Всё что пожелаете…
— Адриана, будь добра помолчи, твои слова тяготят мои мысли.
— извините граф. — опустив голову она продолжила разминать его ноги.
Через минуту тишины в которой происходила эта процедура на второй этаж шикарного дома залетел впопыхах слуга и протараторил:
— маркграф Бонифаций, его величество король Филипп прибыл к вашему поместью!
Бонифаций резко вырвал ногу, не обращая внимания на женщину и разбрызганную воду, и быстро пошел на первый этаж.
— граф ваша обувь, вы забыли! — окликнула его женщина в спину.
— чёрт бы её побрал эту обувь!
Граф вернулся и уселся на стул, быстро одел лёгкие летние сандали, после этого прожогом понёсся вниз. В зале для гостей его уже ждал король, который сидел, развалившись в кресле.
— извините за задержку ваше величество…
— неплохо вы здесь устроились! Господин Бонифаций… Дружба с нужными людьми даёт большие привилегии, не так ли? — улыбнулся король.
— кому как не вам знать об этом. Я счёл бы за честь пригласить вас в более укромное место, где нас не будут слышать лишние уши.
— разве есть в Палермо такие места? Я думал, здесь сказал одно слово в конце города, а в другом конце уже знают, кто это сделал и зачем.
— да, возможно. Но, мы не на улице уважаемый Филипп. Прошу вас пройдёмте.
Король нехотя встал и они удалились в небольшую комнату, которая была усеяна бюстами итальянских мастеров живописи и грецких архитекторов, стопками книг в массивных стеллажах из красного дерева. Посреди комнаты стоял красивый венецианский стол с двумя большими мягкими креслами.
— присаживайтесь. — махнул рукой хозяин.
— благодарю Бонифаций.
Король сел, а граф налил обоим дорогого сицилийского вина в гранёные кубки из золота и серебра. Потом сам сел напротив и подперев висок пальцем спросил:
— я могу догадываться, что разговор будет не из приятных, исходя из того какое решение принял папа.
— вы быстро мыслите маркграф. Возможно, он будет неприятен, но всё зависит в первую очередь от того, как вы будете воспринимать мои рекомендации.
— и что же за рекомендации вы привезли в столь позднее время в столь дальний уголок города?